Знаменитый Левиафан, посвященный исследованию «материи, формы и власти государства церковного и гражданского», был написан Томасом Гоббсом (1588-1679) в 1651 г. Работа над книгой велась во время драматических исторических событий: гражданская война в Англии, завершившаяся казнью Карла I в 1649 г. Жестокость реальности подтолкнула Гоббса к вступлению на путь, уже однажды намеченный Макиавелли. Как мы помним, последний, отвергнув аристотелевскую идею описывать политическую жизнь с точки зрения цели (Благо), решил проанализировать ее исходя из истоков и начал - часто насильственных и несправедливых. Дискредитируя идею Блага, Макиавелли убеждал людей рассматривать зло - под маской хитрости, силы, грубости - как естественный источник порядка, замкнутого на самом себе.

В принципе Гоббс исходит из тех же посылок. Он сознает провал попытки построить политическую теорию на идее естественного или сверхъестественного Блага, считавшегося долгое время основой политического, да и вообще всякого человеческого действия. Понятия и действия людей несовместимы с Благом, и эта несовместимость - главный источник конфликтов и войн. Идея Блага на поверку оказалась зыбкой и ненадежной. Что же касается идеи зла, то существует такой его вид, который большинством людей воспринимается - причем даже не умом, а под воздействием страсти - именно как зло. Таким злом выступает смерть. Поэтому в основе нового политического действа будет одна страсть - страх смерти. И новый порядок, который предстоит построить, - это не Благо, к которому мы стремимся, но зло, которого пытаемся избежать [3, с. 62-63].

При этом война для Гоббса - не исключительное событие, но естественное состояние человеческого рода. Он начинает описание этого естественного состояния с очень важной констатации: «Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей» (Левиафан. Ч. I, гл. XIII). Естественное равенство способностей порождает «равенство надежд на достижение целей». А на пути к достижению такой цели (которая, как отмечает Гоббс, состоит главным образом в сохранении жизни) люди сталкиваются друг с другом, и, таким образом развязывается всеобщая война - война всех против всех. Главными причинами войны, коренящимися в природе человека, являются соперничество, недоверие и жажда славы.

Даже в обычных, относительно мирных условиях в человеке, с одной стороны, проявляется агрессивность, а с другой - живет постоянный страх: люди все время закрывают дверь на засов, запирают свои сундуки даже в собственном доме; господствуют тщеславие, самолюбие, желание взять верх над соседом, доказать свое превосходство. «В таком состоянии... нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, беспросветна, тупа и кратковременна» (там же). В этих условиях понятия морали, добра, зла, греха не имеют смысла. Тем самым гоббсовское описание естественного состояния подрывает одновременно как классическую античную политическую теорию (ведь, по Гоббсу, природа человека не блага), так и христианские взгляды на общество, поскольку источник зла - не грех, но природа человека.

В своей антропологии философ не ищет сущности человека - он, скорее, описывает человеческое существование и приходит к выводу, что природное в человеке не согласуется с природой человека. Природное в человеке не является его специфической чертой: подобно всем живым существам, человек стремится сохранить свою жизнь, и именно эту силу Гоббс, используя классическую лексику, называет естественным правом. Люди равны и имеют одни и те же потребности и права, а также и средства удовлетворения своих потребностей и сохранения своей жизни. То есть их существование в естественном состоянии, где действуют естественные силы, определяется только жестким соотношением сил.

И вот, констатируя абсурдность бесконечной цепи насилия, человеческий разум ищет способы установления мира. Более того, сам разум порожден этой потребностью: люди вынуждены быть разумными, чтобы выжить. Это-то найденное разумом общее правило, «согласно которому человеку запрещается делать то, что пагубно для его жизни или что лишает его средств к ее сохранению», и называется Гоббсом естественным законом [33, с. 64-65].

Таким образом, в противоположность всей традиции, идущей еще от Фомы Аквинского, Гоббс противопоставляет в человеке естественное право, т.е. свободу, которую каждый волен по-своему использовать для защиты своей жизни, и естественный закон, который связывает, понуждает, ограничивает человека. Отказаться от права значит лишиться свободы. Основной естественный закон гласит, что «следует искать мира и следовать ему». Более того, в случае согласия на то других людей, «человек должен согласиться отказаться от права на все вещи в той мере, в какой это необходимо в интересах мира и самозащиты, и довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у других людей по отношению к себе» (Левиафан. Ч. I, гл. XIV).

Каким же образом можно достичь благословенного мира? Единственно возможный здесь путь - это ограничение собственной свободы, отказ от части прав, причем не просто отречение от них, но перенесение прав на другого человека, т.е. договор. Суть договора состоит в том, что каждый человек отказывается от своего неограниченного права управлять собой и передает его другому человеку или собранию людей, которые должны гарантировать соблюдение гражданского мира. Вследствие этого индивидуальные или коллективные права суверена неограниченны. Он наследует jus in omnia (право на все), которым обладал каждый человек в естественном состоянии. Так возникает Левиафан - мифологическое морское чудовище, именуемое в библейской книге Иова «царем над всеми сынами гордости». Левиафан символизирует всемогущество и вездесущность, это «смертный бог». Таким образом, государство есть «единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромного множества людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты» (Левиафан. Ч. II, гл. XVII).

Какими же чертами обладает государство в гоббсовском понимании и в чем состоит новаторский характер такого понимания?

Во-первых, государство-Левиафан есть искусственное произведение (в отличие от естественного характера государства, скажем, у Аристотеля, ведь для него человек от природы является общественным животным), продукт человеческой деятельности, человеческой воли, направляемой индивидуальным расчетом. Для Гоббса это чрезвычайно важный момент, не случайно уже во введении он говорит о том, что «искусством создан тот великий Левиафан, который... является лишь искусственным человеком».

Во-вторых, Гоббс особо подчеркивает единство государства: государство есть «единое лицо», создаваемое множеством людей. Основой такого единства выступает понятие права, передаваемое индивидами одному человеку или группе лиц. Таким образом, у Гоббса основой государственного единства выступает уже не идея общего Блага, но индивидуальное право. Весьма любопытна с этой точки зрения проблема представительства. Строя свою теорию происхождения государства, Гоббс говорит только о передаче права - он исключает всякую передачу воли, представительство индивидуальной воли другой волей. Иными словами, индивид, заключая общественный договор, признает своими «слова и действия» суверена, но это отнюдь не означает, что в воле последнего он видит проявление своей воли. Индивид желает то, что он желает и что никто не может желать вместо него. Но если индивид и его воля выступают единственным основанием законности в политике, то политический порядок, превращающий множественность индивидов в единство, может прийти только извне - он может стать результатом действий не общей воли народа, но действий суверена. Всякое «единство воли», связывающее или индивидов между собой, или индивидов и суверена, является покушением на волю индивида и его целостность, благодаря которым он может быть тем, что он есть, - источником и основой политической легитимности.

Следствием этих установок Гоббса является его учение о форме государства-Левиафана. Совершенно очевидно, что мыслитель вслед за абсолютистом Боденом отвергает смешанные формы правления, признавая три классических вида режима: монархию, аристократию и демократию.

Различия между данными формами в степени обладания властью не существует, поскольку «верховная власть независимо от того, принадлежит ли она одному человеку, как в монархиях, или собранию людей, как в народных и аристократических государствах, так обширна, как это только можно себе представить». Они отличаются друг от друга только по «пригодности или способности» к «водворению мира и обеспечению безопасности народа». И здесь симпатии Гоббса на стороне монархии. С обычной своей методичностью он приводит шесть доводов в пользу монархического правления, и главный из них состоит в том, что только при монархии личные интересы суверена совпадают с общими интересами, «ибо никакой король не может быть ни богат, ни славен, ни находиться в безопасности, если его подданные бедны, презираемы или слишком слабы вследствие бедности или междоусобий» (Левиафан. Кн. II, гл. XX).

Поскольку природа власти одинакова во всех формах, то также во всех формах одинаковы права и обязанности государства в отношении его подданных. В самом общем виде суверен может делать все ради обеспечения мира и спокойствия граждан. Его власть абсолютна и неограниченна, поскольку только такая власть и способна обеспечить выживание гражданского общества. Поэтому суверен должен быть судьей, он предписывает «правила различения между добром и злом», которые Гоббс называет законами. У него, так же как и у Бодена, право издавать законы выступает первой отличительной чертой суверенной власти. Что же касается обязанностей государя, то Гоббс выражает их одной, но очень емкой фразой: «Благо народа - высший закон», ведь «могущество граждан - это могущество государства, то есть того, кто обладает верховной властью в государстве» (О гражданине. Гл. XIII).

Итоги и значение политической философии Гоббса. Безусловно сильной стороной политической доктрины Гоббса предстает его индивидуализм как основание политической теории. Гоббс отказывается от натурализма аристотелевского типа в объяснении человеческой природы, и, хотя человек в его концепции еще остается созданием Бога, он ответствен за свои поступки, он является создателем государства-Левиафана, позволяющего избежать отрицательных последствий «войны всех против всех». Противопоставление естественного права, отождествляемого со свободой, которую каждый волен использовать для защиты собственной жизни, и естественного закона, связывающего и понуждающего человека, составляет диалектическую драму, на которой Гоббс и строит свою политическую философию [29, с. 315-318].

Человек, по Гоббсу, способен разрешить антиномию свободы и принуждения при помощи разума, делая свой выбор в пользу разумного ограничения свободы и сохранения жизни. Но для того, чтобы государство смогло обеспечить индивидам защиту их прав и жизни, ему нужно было развязать руки, наделив почти неограниченной властью. Таким образом, Гоббс выступает абсолютистом, но, как это ни парадоксально, Гоббс - абсолютист не вопреки, а благодаря своему индивидуализму. Он не видел иного способа связи индивидов, каждый из которых предстает как элемент власти, кроме введения политической инстанции, внешней по отношению к индивидам. Но именно потому, что безграничный суверенитет является внешним по отношению к индивидам, он оставляет свободное пространство - пространство закона. Человек, подчиняющийся действию закона, свободен, свобода и необходимость вполне совместимы. Являясь чисто внешним, искусственным творением человека, закон не изменяет индивиды-атомы, но лишь гарантирует им мирное сосуществование. Тем самым Гоббс закладывает основы современного либерального проекта, облеченные у него в парадоксальную абсолютистскую форму. Разрешение этого парадокса и составляет основную интригу всей политической философии XVII-XVIII вв. вплоть до Руссо.