Прежде всего, для понятийного аппарата уголовного права интересно само понятие «вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления или иного антиобщественного действия (далее – вовлечение несовершеннолетнего)», т.к. на данный момент законодательно не закреплено, что включается в его содержание. Надо отметить, что до 2000 года определение такого понятия существовало. В Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. № 16 [8] под вовлечением несовершеннолетнего в преступную деятельность понимались «действия, направленные на возбуждение у него желания участвовать в совершении одного или нескольких преступлений, сопряженные с применением физического или психического воздействия (побои, уговоры, уверения в безнаказанности, лесть, угрозы и запугивание, подкуп, обман, возбуждение чувства мести, зависти или других низменных побуждений, дача совета о месте и способах совершения или сокрытия следов преступления, обещание оказать содействие в реализации похищенного и другие)», а под вовлечением в занятие азартными играми или попрошайничеством – «умышленное склонение несовершеннолетнего к систематической игре на деньги и иные материальные ценности либо к систематическому выпрашиванию денег или иных материальных ценностей у посторонних лиц». Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 года № 7 они были признаны недействующими, а соответственно был искусственно создан очередной пробел в уголовном законодательстве. Многие правоведы сходятся во мнении, что несмотря на то, что Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. признано недействующим, тем не менее понятие «вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность» необходимо считать действующим и актуальным. Однако, такое утверждение весьма спорно, т.к., во-первых, понятие «вовлечение несовершеннолетнего» не является все-таки законодательно закрепленным на данный момент, во-вторых, данное определение понятия имеет ряд недостатков [23, с. 164].
Под вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления или иных антиобщественных действий суды, как правило, понимают сам факт совершения преступления несовершеннолетнего вместе со взрослым. Именно это ошибочное понимание статьи 150 УК РФ и требует основательного знания состава преступления указанной статьи.
Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступления - наиболее распространенное преступление в отношении несовершеннолетних. Опасность привлечения несовершеннолетнего к преступной деятельности отражается как на его психике, влияя на естественный ход воспитания отдельного несовершеннолетнего, так и на состоянии общества, через приобщение к преступной деятельности подростков, наиболее подверженных постороннему влиянию [28, с. 32-33]
Теория и практика выделяют две разновидности вовлечения:
- неконкретизированное, при котором действия взрослого лица представляют собой пропаганду преступного образа жизни, вербовку новых сторонников преступного мира, обеспечивающую пополнение преступных рядов и не направленную на привлечение несовершеннолетнего к совершению определенного преступления;
- конкретизированное, заключающееся либо в склонении подростка к участию в задуманном взрослым преступлении в качестве соисполнителя или пособника, либо в формировании у несовершеннолетнего самостоятельного умысла на совершение определенного деяния. Именно конкретизированное вовлечение вызывает немало трудностей в квалификации, поскольку действия взрослого содержат помимо вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления признаки иных составов преступлений.
Непосредственным объектом преступления являются нормальное физическое развитие и нравственное воспитание несовершеннолетних. В литературе высказывались мнения, что непосредственным объектом можно назвать общественный порядок – т.е. вовлечение лица в совершение преступления, и как результат – его совершение затрагивает общественный порядок и спокойствие. Однако мы считаем, что потерпевшими от такого преступления могут быть только несовершеннолетние (иначе – условия его нормального развития, правильного нравственного и психического воспитания), а никак не общественный порядок.
Опасность вовлечения несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий в том, что они нередко преследуют цель вовлечения несовершеннолетнего в преступную деятельность.
Объектом этого преступления, так же как и выше рассмотренного, являются нормальное физическое развитие и нравственное воспитание несовершеннолетних. Можно добавить в качестве объекта и здоровье подростка. Потерпевшими являются лица, не достигшие 18 лет.
Объективная сторона преступления состоит в вовлечении несовершеннолетнего в совершение следующих антиобщественных действий:
а) в систематическое употребление спиртных напитков. Как отмечает А.В. Наумов, систематическое употребление спиртных напитков несовершеннолетним под воздействием взрослого предполагает их многократность (не менее трех раз). Единичный случай распития, например, вина с несовершеннолетним не рассматривается в судебной практике как уголовно наказуемое деяние [31, с. 180]
б) употребление одурманивающих веществ. Одурманивающее вещество - это любое лекарство либо вещество технического или бытового назначения (например, ацетон, бензин, клей и т.д.), употребление которых вызывает одурманивание и которые не относятся к числу наркотических или психотропных веществ.
С субъективной стороны указанные преступления совершаются только с прямым умыслом. Соответственно, субъектом может быть лицо, достигшее 18 лет; специальным субъектом - родители, педагоги, опекуны.
Родовым объектом преступлений, предусмотренных статьями 150, 151 УК РФ [2], являются общественные отношения, обеспечивающие права и интересы личности (право на безопасность жизни, здоровья, достоинства, чести, на половую свободу и неприкосновенность, конституционные права и свободы и т.д.). Однако, понятие личности не охватывает всю совокупность несовершеннолетних, т.к. «в широком, традиционном смысле – личность, это индивид как субъект социальных отношений и сознательной деятельности. Стержневым образованием личности является самооценка, которая строится на оценках индивида другими людьми и его оценивании этих других». Структура сознания индивида формируются в раннем онтогенезе и в пределах понятия «личность» сформировывается к 3-4 годам жизни.
Поэтому до 4 лет ребенка нельзя назвать личностью в полном смысле этого слова и, соответственно, эта группа несовершеннолетних не попадает в родовой объект преступлений, предусмотренных статьями 150 и 151 УК РФ. В связи с этим более правильным было бы определить родовой объект как общественные отношения, обеспечивающие права и интересы индивида.
Следует также отметить, что к основным характеристикам индивида относятся: целостность психофизиологической организации; устойчивость во взаимодействии с внешним миром; активность. Поэтому для определения родового объекта данный термин более приемлем, и охватывает всю совокупность представителей hominis sapientis. Соответственно, наименование раздела VII УК РФ должно звучать как «Преступления против человека», т.к. человек является индивидом, включенным в социальные связи в процессах обучения и воспитания, формирования в деятельности и общении.
При этом международное право пришло именно к такому термину в уголовном законодательстве, т.к. оно «лишено социально-ролевой направленности и какой-либо привязки к государству».
Наиболее сложными и неоднозначными в плане понимания состава вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления всегда были такие аспекты, как момент окончания посягательства, характеристика конструкции объективной стороны, и связанные с этим правила квалификации результативного и безрезультативного вовлечения. Сегодня ощущается острая необходимость в дополнительном анализе соответствующих вопросов в силу того, что Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 01.02.2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» [4] существенным образом изменило, казалось бы, устоявшиеся решения.
Согласно последним разъяснениям высшей судебной инстанции, под вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления следует понимать действия взрослого лица, направленные на возбуждение желания совершить преступление.
Такое определение не является новым. Действующее постановление в рассматриваемой части практически дословно воспроизводит рекомендации, ранее высказанные Пленумом Верховного Суда СССР в постановлениях от 03.12.1976 г. № 16 «О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершенно- несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность» и от 05.12.1986 г. № 17 «О выполнении судами руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР по применению законодательства при рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних» [8].
Однако представляется, что подобная реанимация определения не вполне оправданна, так как сама дефиниция далеко не безупречна. Во-первых, как еще двадцать лет назад справедливо указывал К.К. Сперанский, желание предполагает исключительно свободное волеизъявление несовершеннолетнего на участие в преступлении, которого может и не быть в ситуации принуждения подростка к его совершению В связи с этим целесообразно говорить не о желании, а о решимости, готовности, намерении и тому подобных вещах, не акцентируя внимание на признаках волимости преступного поведения подростка.
Вместе с тем при всей своей значимости это лишь терминологические претензии к определению.
В частности, имеющаяся трактовка вовлечения не позволяет признать преступными действия взрослого, который склоняет подростка к преступному образу жизни, прививает ему ценности и идеалы криминальной субкультуры, вербует в ряды преступников. Если такая психологическая обработка подростка не предполагает склонения его к совершению конкретного преступления, не вызывает желания совершить это преступление, то, согласно разъяснению пленума, взрослого нельзя привлечь к ответственности за преступление, предусмотренное ст. 150 УК РФ [2].
Сложившаяся ситуация, как представляется, есть отражение не вполне верного понимания объекта и социальной опасности вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления.
Полагаем, что ст. 150 УКРФ ориентирована в первую очередь на защиту детей от информации, которая способна причинить вред их нравственному и социальному развитию. К таковой согласно Закону Российской Федерации от 29.12.2010 г. № 463-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» относится среди прочего информация:
1) способная вызвать у детей желание употреблять наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, заниматься проституцией;
2) обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным;
3) оправдывающая противоправное поведение. Распространение ее, в том числе в процессе частного, межличностного общения, грубым образом нарушает гарантированное Конвенцией ООН о правах ребенка его право на защиту от негативной информации, а потому должно влечь за собой соответствующую правовую реакцию государства, не исключающую и уголовной ответственности.
Надо сказать, что, изменив трактовку вовлечения, Пленум Верховного Суда Российской Федерации создал серьезные препятствия к применению ч. 4 ст. 150 УК РФ. Среди прочего была установлена ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в преступную группу. Но к преступным, как представляется, относятся не только группы, создание и участие в которых криминализировано законом как самостоятельное преступление (ст. 208, 209, 210, 282.1 УК РФ). Понятием «преступная группа» должны охватываться любые формы групповых образований (например, группа лиц по предварительному сговору, вооруженная или невооруженная, структурированная или неструктурированная, устойчивая или неустойчивая группа лиц, не подлежащих в силу возраста уголовной ответственности, и др.). Склонение к участию в такой группе, как известно, не обязательно предполагает склонение к участию в совершении конкретного преступления: оно может ограничиться склонением к участию именно в группе. В этой ситуации соблюдение рекомендации пленума, трактующей вовлечение как возбуждение желания совершить преступление, не позволит привлечь виновного к уголовной ответственности.
Рекомендованное в последнем постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации понимание вовлечения, во-первых, как действий, направленных на склонение к совершению конкретного преступления, а во-вторых, как результативного процесса не только идет вразрез с устоявшимися представлениями о преступлении, предусмотренном ст. 150 УК РФ, и сложившейся практикой, не только ограничивает возможности уголовного закона в части охраны интересов подрастающего поколения, не только внутренне противоречиво, но и порождает новые проблемы, которые еще не стали предметом пристального внимания специалистов [27, с. 69].
Речь идет о том, что конкретизированное результативное вовлечение по своим при-знакам совершенно ничем не отличается от подстрекательства к преступлению. Эта мысль предельно четко сформулирована самим пленумом: «Действия взрослого лица по подстрекательству несовершеннолетнего к совершению преступления при наличии признаков состава указанного преступления должны квалифицироваться по статье 150 УК РФ, а также по закону, предусматривающему ответственность за соучастие (в виде подстрекательства) в совершении конкретного преступления».
| 
