Исследователи различных сфер права, рассматривая феномен коррупции, обращают внимание, прежде всего, на то понятие, которое прямо или опосредовано связано с положениями Уголовного кодекса РФ. Это определение коррупции воспринимается в качестве отправной точки отсчета исследовательской практики ряда авторов, несмотря на то, что оно ограничено элементами составов преступлений и не отвечает критериям социально-юридического явления.

Опыта уголовного права не достаточно для того, чтобы расставить все по своим местам. Нужны определенные усилия, как в области теории права, так и в сфере философии права, которые предлагают необходимость выхода «в пограничную область», где складывается возможность проверки обоснованности существующих представлений о коррупции [18, с. 31].

Коррупция заявляет о себе, как современная модификация мошенничества. История становления и развития мошенничества свидетельствует о том, что ему присущ антропологический смысл, сущность которого заключается в том, что ключевые ценности права: жизнь и свобода, собственность и равенство, солидарность и справедливость могут быть подменены квазиценностями. И этот процесс обеспечивается волями двух сторон, разной направленности но, временно объединенных одним предметом (собственностью).

В этой экзистенциональной плоскости проявляется сходство предельных оснований мошенничества и коррупции. Исходным и единым началом мошенничества и коррупции является собственность. Она опредмечивает взгляды, как коррупционеров, так и мошенников на жертве, в качестве которой выступают отдельные граждане или общество в целом.

Коррупция, как и мошенничество, ищет в собственности тот узел, в который естественно вплетаются и с которым исторически связаны все проявления человеческой жизнедеятельности, где опредмечивается телесно-мускульная, нервно-душевная и созерцательно духовная активность человека. Другими словами, речь идет о посягательстве не столько на имущество, как на вторичный признак собственности, сколько на самого человека. Посягательство на собственность обеспечивает возможность не только изымать имущества граждан и общества, но и отчуждать их свободу и автономию, право на дееспособность.

Коррупцию нельзя свести к простому распределению имущества, или всякому злоупотреблению им. Хотя внешне все выглядит именно так, и примером тому служит Уголовный кодекс РФ. Он прямо указывает на различные способы открытого или опосредованного получения и дачи имущества в виде взятки. Однако, взятка есть лишь единичный акт выражения личной воли двух заинтересованных сторон. По своей сути эти акты условны, в силу вынужденности его сторон приспосабливаться к различным обстоятельствам события преступления. По этой причине, элементы взятки, равно как и процесс её получения и дачи, не могут прояснить сущность коррупции и определить меру её общественной опасности. Не имеет принципиального значения для определения сущности коррупции и субъект взятки – чиновник. Его личность и положение имеют свою специфику, но они не играет особой роли [8, с. 12].

И в этом смысле, чиновник как преступник, практически ничем не отличается от субъектов других преступлений.

Такой подход к исследованию феномена коррупционера принципиально отличается от сложившихся взглядов, когда предлагается искать основания коррупции в мотивах абстрактного человека, его корыстолюбии. Коррупция сводится, как правило, к описанию процесса использования должностным лицом своего положения. В поисках различных форм поведения коррупционера, авторы ищут ту модель, которая могла бы стать универсальной, и вмещать в себя все его поведенческие акты (злоупотребление, превышение полномочий, использование служебного положения и т.д.). В итоге, исследовательская практика коррупции, наполненная единичными актами взяток, злоупотреблений и превышений, не объясняет её феномена, так как в каждом из них видна лишь противоречивая сущность человека, демонстрирующего вечную неудовлетворенность собой и окружающим миром. Все это только свидетельствует о необходимости принимать во внимание качества субъекта и объекта коррупции, но неабсолютизировать их. Поиск правовых оснований коррупции и постижение ее сущности вне общества и вне общественных отношений представляется бессмысленным. Коррупцию, как особую разновидность современного мошенничества, можно уяснить только через анализ системы отношений «личность–государство–общество», основанной на вертикали власти и горизонтали коммуникативных отношений. Субъектами этих отношений выступают личность и общество, как два логически противостоящих и исторически взаимополагающих сторон. Основным проводником общественных отношений между ними выступает государство. Оно призвано стоять выше частных интересов и амбиций и руководствоваться только идеей целостности общества [27, с. 134].

Иное качество приобретает система «личность – государство – общество», в случае подмены государства усилиями отдельных представителей аппарата этого института. Речь идет уже не об институтах власти, а о конкретных носителях власти – бюрократах, олицетворяющих признаки исполнительной, законодательной и правоохранительной власти. Бюрократия заявляет о себе как базовое основание коррупции и является связующим звеном физических и юридических лиц, личности и общества. Посредником между ними выступает не государство, а его чиновник. Чиновник преследует свои особенные интересы, и решает свои частные задачи, не имеющие прямого отношения к интересам общества. Другими словами, чиновник переводит себя из системы обеспечения жизнедеятельности личности и общества в систему самообеспечения, из положения посредника в статус распорядителя.

Показателем подмены государства, как естественного посредника личности и общества, является взятка, как особое условие коммуникации между получателем взятки и взяткодателем. Взятка нарушает паритетные взаимоотношения личности и общества. Интересы общества становятся не правилом для государства, а исключением для его чиновников.

Таким образом, коррупция, также как и мошенничество, подменяет ключевые ценности права, обеспечивающие дееспособность человека и целого общества. Эти ценности становятся условными и зависимыми от властной воли чиновника. Мошенничество подменяет ценность частного права, а коррупция ценность публичного права. Первое есть противоречие между наличным бытием частных лиц, а второе есть противостояние наличного бытия чиновника наличному бытию индивида или целого общества, где произвол первого превосходит возможности второго.

Сравнительный анализ коррупции и мошенничества позволяет выявить и единый механизм их проявления. Мошенничество предполагает обман и злоупотребление доверием собственника путем введения его в заблуждение или использования доверительных отношений с ним. Преступник создает де-юре иллюзию гражданских отношений, псевдозаконность перехода прав собственника, псевдоразумность поведения потерпевшего, псевдодобросовестность намерений мошенника и псевдосвободу волеизъявления жертвы, которая является заложником воли мошенника.

Объективная сторона коррупции сложнее, но осуществляется по той же модели. Конструктивная особенность коррупции обусловлена публичной сферой её бытия, сторонами которого якобы выступают личность и общество, а в действительности обыватель и чиновник, проситель (заявитель своего интереса) и распорядитель (доверенное лицо государства), субъект интереса и потенциальный объект отчуждения.

Как и в случае с мошенничеством, коррупция создает де-юре иллюзию публичных отношений, псевдоравенство всех перед законом, псевдодобросовестность государства перед обществом, псевдосвободу воли человека и гражданина. Что касается де-факто, то коррупция утверждает приоритет прав одного над свободами других, неравную доступность их по отношению к закону и суду, закрытость государственной службы и ее недоступность общественному контролю.

В этих условиях, коррупция злоупотребляет доверием общества и доверием его граждан, используя их достояние в своих интересах. Другими словами, реальностью становятся отношения субъекта интереса и объекта отчуждения, отношение чиновника и заложникаего воли.

Предложенное понимание коррупции охватывает не только индивидуальные акты поведения, криминализированные уголовным законом, но и, так называемую, институциональную (политическую) коррупцию, где предметом интереса выступает уже не столько имущество, сколько власть, которую можно, так же как и вещь (собственность), получать и распределять, приумножать и уничтожать. В этом смысле, Л.Д. Гаухман справедливо указывает, что коррупция означает «присвоение должностными лицами собственности и иных выгод опосредовано – путем получения власти», но не для общества, а вопреки ему [24, с. 65-66].

Таким образом, родство мошенничества и коррупции не выдумано. Это родство обусловлено противоречивой сущностью человека. Различие между феноменом мошенничества и коррупции тождественно разнице между общим и производным, публичным и частным, дозволенным и недозволенным в системе отношений «личность–государство–общество». Если мошенничество может быть объектом рассмотрения как гражданского (ст.179 ГК РФ), так и уголовного права (ст.159 УКРФ), то коррупция, как разновидность современного мошенничества, является предметом исключительно уголовного права, ибо в качестве субъектов преступления выступают взяточник и взяткодатель. В системе коммуникативных отношений оба демонстрируют преступную деятельность против собственности, которая выступает базовым основанием правоспособности индивида, является условием его автономии и гарантом защиты от посягательств как со стороны государства, так и со стороны его чиновников.

Коррупция выступает особой формой коммуникации отдельных личностей и средством принуждения в отношениях личности с обществом и государством. Через коррупцию отдельные лица (чиновники) существенно влияют на организацию общества и деятельность государства. Включая механизм отчуждения в форме персонификации общественных отношений и деперсонификации человека в системе этих отношений, они превращают право в неправо, что в свою очередь порождает в обществе правовой нигилизм.

Коррупция, подменяя естественную и оптимальную связь между свободой и законом, личностью и обществом, утверждает приоритет материальных ценностей, ориентированных на «достойное» существование одного человека за счет унижения другого, а иногда и целого общества.

Одной из форм профилактики коррупции, как проявления современного мошенничества, может быть культ общения, где субъектно-объектным отношениям противостоят паритетные субъектно-субъектные отношения. Кроме того, за государством сохраняется прерогатива криминализировать коррупцию и преследовать её средствами права.