Уголовное законодательство России, разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, определяя основные позиции уголовной ответственности за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления, тем не менее не отвечают на все спорные вопросы правоприменительной практики.

В частности, в обзорах судебной практики по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 150 УК РФ, обращают на себя внимание имеющие место противоречия по вопросу вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления путем обмана [14, с. 82-83].

Прежде чем приступить к исследованию этой проблемы, отметим, что понятия обмана в уголовном законе не содержится, хотя этот признак используется законодателем при конструировании ряда составов преступлений УК РФ достаточно широко. Руководствуясь принципом единства применяемой в законе терминологии, прибегнем к одному из доктринальных его определений: «Под обманом как способом совершения преступления следует понимать сообщение ложных сведений или сокрытие фактов, направленных на введение другого лица в заблуждение и склонение последнего к совершению действия (бездействия) в интересах обманщика»

Итак, в обобщениях судебной практики отмечено, что большинство практических работников считают, что вовлечение путем обмана заключается в просьбе к подростку совершить те или иные действия, которые не кажутся ему преступными. При этом несовершеннолетний не осознает, что совершает преступление, поскольку он, добросовестно заблуждаясь, думает, что оказывает помощь. Примером может служить ситуация, когда совершеннолетний сообщает несовершеннолетнему о том, что вещь, которую необходимо изъять, якобы принадлежит лицу, вовлекающему подростка в преступление.

Подчеркнем, что судебная практика Верховного Суда РФ (что само по себе показательно) также исходит из того, что осознание несовершеннолетним факта вовлечения в преступление не является обязательным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 150 УК РФ [2].

Так, Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ было отменено определение суда кассационной инстанции, отменившей приговор в части осуждения виновного Б. по приговору районного суда по ч. 1 ст. 150 УК РФ, поскольку несовершеннолетнее лицо должно осознавать, что его вовлекают в совершение преступления.

Между тем, как отмечено Судебной коллегией Верховного Суда РФ, кассационной инстанцией не учтено, что согласно ст. 150 УК РФ ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления несет взрослое лицо, если оно сознавало, что своими действиями вовлекало несовершеннолетнего в совершение преступления и желало этого.

Сторонники иной точки зрения под вовлечением путем обмана понимают сообщение несовершеннолетнему заведомо ложных сведений о тех обстоятельствах, которые способны побудить его к совершению преступления. Другими словами, общественная опасность вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления заключается в антисоциальном воздействии на психику подростка, прививании чувства безнаказанности, игнорирования требований закона и общественной морали [17, с. 367].

В этом смысле общественную опасность представляет лишь действие, направленное на формирование умысла у несовершеннолетнего на совершение именно противоправных поступков. Например, сообщаются ложные сведения о нанесенной обиде, чтобы вызвать у несовершеннолетнего чувство мести к обидчику и склонить к убийству последнего.

Таким образом, можно предположить, что представители второй точки зрения являются сторонниками тезиса, что «вовлечение мыслимо лишь при существовании двусторонней психической связи двух лиц – вовлекающего и вовлекаемого». В том смысле, что эта связь «…предполагает не одну лишь способность малолетнего выполнять элементарно простые действия. Нужна способность осознавать характер совершаемого, оценивать (хотя и в ограниченных пределах) существо своих поступков. Способность восприятия у несовершеннолетнего, во всяком случае, должна быть уже такой, чтобы вовлечение могло реально отразиться на его нравственном развитии».

Отсутствие осознания у несовершеннолетнего характера совершаемых им по предложению взрослого действий не может быть определяющим при решении вопроса об ответственности за совершение преступления, предусмотренного ст. 150 УК РФ. И даже не потому, что способность осознавать характер совершаемого и оценивать существо своих поступков является признаком не потерпевшего, а субъекта преступления, а потому, что эта способность приобретается лицом по достижении определенного возраста. Учитывая, что понятие несовершеннолетнего, данное в ст. 87 УК РФ, относится лишь к несовершеннолетним как субъектам преступления, потерпевшим в ст. 150 УК РФ, хотя бы по формальному основанию, следует признавать лицо с момента рождения. В этой связи, объективно, о какой способности осознания характера совершаемого (пусть и в ограниченных пределах) может идти речь, если несовершеннолетнему четыре, пять, шесть ... лет?

Нет никаких сомнений в наличии обманного способа совершения действий в описанных выше ситуациях. Причем обман как способ совершения этого преступления в данных случаях заключается в сообщении ложных сведений, то есть в активных действиях [25, с. 144].

Однако обманом также признается и умышленное сокрытие истины. В этой связи образуют ли вовлечение в совершение преступления путем обмана случаи использования несовершеннолетних для совершения преступлений без посвящения в преступную, противоправную суть совершаемого?

В юридической литературе есть мнение, что нет, не образуют. Обусловлена эта позиция тем же признаком – неосознание несовершеннолетним того, что выполняемое им по предложению взрослого действие является недозволенным и аморальным. По мнению Е.А. Худякова [26, с. 43], именно указанные условия лежат в основе отграничения вовлечения от случаев использования несовершеннолетних в качестве «слепого орудия» совершения преступления от одного лишь посредственного виновничества. Оценивать же такие деяния предлагают, в частности, следующим образом. Действия взрослого квалифицировать по статье об ответственности за совершенное преступление (со ссылкой на ч. 2 ст. 33 УК РФ), а наказание назначить с учетом отягчающего обстоятельства, предусмотренного п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ, при условии изменения ее содержания рядом дополнений.

Такой взгляд известен и судебной практике. Так, по одному из уголовных дел приговором районного суда С. был признан виновным в совершении сбыта поддельных банковских билетов Центрального банка РФ (денежной купюры достоинством 500 руб.), а также в вовлечении родителем своего несовершеннолетнего ребенка в совершение тяжкого преступления. Действия С. судом первой инстанции квалифицированы по ч. 1 ст. 186, ч. 4 ст. 150 УК РФ.

Как установлено судом С. посредством своей малолетней дочери К. предъявил в качестве средства платежа денежный знак достоинством 500 руб., поддельность которого была выявлена продавцом только в связи с отсутствием на банкноте специальных признаков защиты и водяных знаков.

Президиум областного суда приговор районного суда в части осуждения С. по ч. 4 ст. 150 УК РФ отменил ввиду неправильной квалификации на том основании, что малолетняя К. не была осведомлена о поддельности переданной ей ее отцом С. для совершения покупки продуктов денежной купюры. Не понимала и не осознавала противоправного характера совершаемых ею действий, тогда как, согласно закону, объективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 150 УК РФ, выражается в совершении лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, действий, направленных на возбуждение у несовершеннолетнего желания участвовать в совершении одного или нескольких преступлений [30, с. 25].

Безусловно, объективная сторона основного состава рассматриваемого преступления (ч. 1 ст. 150 УК РФ) заключается в вовлечении несовершеннолетнего в совершение преступления путем обещаний, обмана, угроз или иным способом. Согласно п. 42 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 1 февраля 2011 г. «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» под вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления или совершение антиобщественных действий следует понимать действия взрослого лица, направленные на возбуждение желания совершить преступление или антиобщественные действия [4].

Тем не менее, относясь критически к разъяснению вовлечения как действия взрослого лица, направленного на возбуждение желания совершить преступление, хотя подробно и не анализируя это определение, отметим следующее.

Во-первых, о каком желании совершить преступление, иначе говоря, выразить свое волеизъявление может идти речь, если вовлечение осуществлялось, например, путем физического или психического воздействия или путем обмана?

Во-вторых, одна из разновидностей обмана - это злоупотребление доверием. Особенность его, в отличие от обмана, заключается в том, что виновный не совершает активных действий, направленных на введение другого лица в заблуждение, не обманывает, чтобы склонить лицо к совершению действия (бездействие) в интересах обманщика. Действия (бездействие) в интересах обманщика совершаются лицом благодаря естественным доверительным отношениям между людьми.

Как видно в вышеописанном случае, именно в силу авторитета, родственных и доверительных отношений малолетняя дочь выполнила просьбу отца, сбыв поддельный денежный знак, даже не подозревая о его поддельности.

И наконец, бесспорно, все признаки состава преступления имеют равное значение при квалификации общественно опасного деяния. Однако в силу положений ст. 2 УК РФ первостепенное, определяющее значение имеет объект преступного посягательства. Предусматривая уголовную ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления, государство исходит из интересов развития у несовершеннолетних необходимых физических и нравственных качеств, формирования внутренних мотивов деятельности несовершеннолетнего, свободного выбора варианта поведения в соответствии с требованиями общественной необходимости, сознательного отношения к общественному интересу, личной ответственности, добровольного соблюдения норм в обществе [18, с. 336-337].

Иначе говоря, процесс социализации ребенка, процесс усвоения им определенной системы знаний, норм и ценностей позволяет ему функционировать в качестве полноправного члена общества. Отсюда непосредственным объектом вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления являются общественные отношения по обеспечению передачи ребенку надлежащего социального опыта.

В этой связи вряд ли, как в затронутом, так и ему подобном случаях, передача социального опыта может быть признана надлежащей, если факт осознания истинного деяния становится для несовершеннолетнего все же очевидным, хотя бы и после его совершения.