Правильность речи заключается в ее соответствии нормам современного литературного языка, т.е. общепринятым в общественно-речевой практике правилам грамматики, словоупотребления и произношения. По мнению известного французского специалиста по искусству речи Поля Л.Сопера, неправильная речь подрывает убедительность публичного выступления оратора тем, что "большинство слушателей, и даже те из них, которые сами допускают грамматические погрешности, не упустят случая отметить наиболее очевидные ошибки в языке оратора. К тому же вас никогда не оставит чувство неуверенности, пока не будете твердо знать, что ваша речь грамматически правильна. Только полная уверенность в этом отношении дает возможность при произнесении речи сосредоточиться не на словах, а на ее содержании".

В результате оратор теряет способность "говорить речь", т. е. произносить живую, свободную, уверенную, непроизвольную, экспромтную речь, и расплачивается за это тем, что слушатели начинают подозревать его в тупости. Поистине, как говорил М.В.Ломоносов, "тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики" [1, с. 86-87].

Всех этих нелестных эпитетов заслуживает судебная речь, когда при ее построении, разработке и произнесении игнорируются не только грамматические, но и другие языковые нормы, в том числе нормы ударения, произношения, синтаксические нормы и нормы словоупотребления.

В литературе по теории и практике красноречия отмечается, что грамматические ошибки, ошибки в словоупотреблении, в построении фраз, включение в речь неупотребительных или непонятных слов, неправильное ударение нарушают чистоту речи, затрудняют восприятие ее содержания. Дело в том, что "с помощью слов мы не передаем, а вызываем аналогичные мысли в голове воспринимающего. Слушающий воспринимает материальный облик слов и их связь, а осознает то, что ими выражается".

Нечистая, неправильная судебная речь, изобилующая ошибками, режет слух, отвлекает внимание от содержания речи, затемняет и затуманивает смысл слов и выражений, из которых соткана речь, а значит, и смысл всей речи, что вызывает у присяжных и председательствующего судьи негативную реакцию, недоверие к оратору, сомнение в правильности его позиции и доводов. И наоборот, правильная речь, соответствующая общепринятым языковым нормам, особенно если она состоит из простых, общеупотребительных слов и выражений, поддерживает внимание и интерес слушателей, облегчает понимание ее содержания, что предрасполагает присяжных и судью-профессионала с большим доверием относиться к оратору, а значит, и к его позиции и доводам.

Не случайно Р.Гаррис советовал адвокатам говорить в суде присяжных "простыми словами перед простыми людьми, зная, что задача честной речи в том, чтобы быть понятой слушателями, и, чем легче им вас понимать, тем честнее вы им кажетесь".

Ясности речи способствует еще одно очень важное коммуникативное качество - ее логичность. Любая речь, в том числе и судебная, представляет собой совокупность суждений, относящихся к одному и тому же вопросу, которые позволяют развить и глубже понять то, что уже известно о некотором предмете речи. Специалисты по логике отмечают, что "с помощью рассуждений получается большая часть человеческих знаний о внешнем мире. Процесс рассуждений - надежный способ формирования мнений и убеждений людей" при условии, что речь логична.

Для правильного восприятия и осмысления логической структуры речь должна обладать еще одним важным коммуникативным качеством, от которого зависит ее убедительность, - лаконичностью при достаточной продолжительности.

Лаконичность при достаточной продолжительности речи А.Ф.Кони называл краткостью. Однако, как это видно из его приведенного ниже высказывания, он имел в виду именно лаконичность. Слово "лаконичный" означает краткость и четкость в выражении мыслей. По преданию, этим качеством славились спартанцы, жители древней Лакии при достаточной, разумной, целесообразной продолжительности речи: "Краткость речи состоит не только в краткости времени, в течение которого она произносится. Лекция может идти целый час и все-таки быть краткой; она же при 10 минутах может казаться длинной, утомительной" ..."Краткость - отсутствие всего лишнего, не относящегося к содержанию, всего того водянистого и засоряющего, чем обычно грешат речи. Надо избегать лишнего: оно расхолаживает и ведет к потере внимания слушателей. Чтобы из мрамора сделать лицо, надо удалить из него все то, что не есть лицо (мнение А.П.Чехова). Так и лектор ни под каким видом не должен допускать в своей речи ничего из того, что разжижает речь, что делает ее "предлинновенной", что нарушает второе требование: быстрое движение речи вперед. Речь должна быть экономной, упругой. Нельзя рассуждать так: ничего, я оставлю это слово, это предложение, этот образ, хотя они и не особенно-то важны. Все неважное - выбрасывать, тогда и получится та краткость, о которой тот же Чехов сказал: "Краткость - сестра таланта". Нужно делать так, чтобы слов было относительно немного, а мыслей, чувств, эмоций - много. Тогда речь краткая, тогда она уподобляется вкусному вину, которого достаточно рюмки, чтобы почувствовать себя приятно опьяненным, тогда она исполнит завет Майкова: словам тесно, а мыслям просторно" [4, с. 119-120].

Но экономная, упругая, емкая и содержательная речь, в которой словам тесно, а мыслям просторно, слов относительно мало, а мыслей, чувств, эмоций много, в которой нет ни одного лишнего слова, мешающего движению, развитию главной мысли, - это речь лаконичная, обладающая достаточной (разумной, целесообразной) продолжительностью. Лаконичная речь, обладающая достаточной продолжительностью, по времени может быть и краткой, и длинной, произносимой в течение нескольких часов и даже дней - когда здравый смысл подсказывает, что разумно, целесообразно, уместно избрать ту или иную продолжительность с учетом складывающейся ситуации, замысла оратора, его интеллектуально-духовного потенциала, его речевых "ресурсов", умений и навыков.

"Речь может быть сказана в двадцать минут и быть очень длинной, пишет Р.Гаррис, - может длиться шесть часов и быть необыкновенно сжатой. Вступительная речь по обвинению Артура Ортона в ложных показаниях под присягой (дело Тичборна) продолжалась несколько дней, и тем не менее это образец точного, стройного и сжатого изложения". Такую речь Гаррис, так же как и А.Ф.Кони, почему-то называет краткой, а не лаконичной.

Таким образом, лаконичность и достаточная (разумная, целесообразная) продолжительность уместны в более или менее краткой и в более или менее длинной речи. Тогда как более или менее короткая или длинная речь уместна не всегда, даже если такая речь достаточно лаконична. О том, что слишком длинная судебная речь бывает чаще всего неуместной, известно всем судебным ораторам, но не все они догадываются о том, что и короткая речь бывает неуместной, функционально неоправданной, когда она не позволяет понятно и убедительно передать присяжным нужное содержание [7, с. 178].

С точки зрения современной науки некоторая информационно-словесная избыточность в речи необходима, во-первых, для того, чтобы гарантировать понимание содержания речи, требующее глубокого размышления, во-вторых, для гарантированного усвоения присяжными заседателями всей полезной информации, влияющей на постепенное формирование их внутреннего убеждения по вопросам о виновности. Дело в том, что лишь незначительная часть содержащейся в речи оратора информации сразу же объективируется сознанием присяжных, оказывается в фокусе мыслительной деятельности слушателей. Остальная часть воспринятой, услышанной ими полезной информации, имеющей отношение к решаемым вопросам, "оседает" в подсознании и актуализируется, извлекается из его "складов" и "архивов" лишь в процессе принятия решения под влиянием чувства ответственности и других эмоциональных переживаний.

Как отмечается в психологической литературе, "получая из внешнего мира колоссальный поток информации, человеческий мозг... доводит до уровня сознания примерно тысячную часть объема этого потока. Неужели остальная часть просто отбрасывается как ненужная? Нет, мозг аккумулирует и еще часть информации, оставляя ее за "порогом" сознания. Эта информация накапливается, перерабатывается, чтобы в один прекрасный момент, как это часто бывает в творческой деятельности, "выйти на поверхность" и стать основой для решения проблем, не поддававшихся решению при оперировании осознанной информацией".

Отсюда видно, что подсознание слушателей представляет собой своеобразный "инкубатор", в котором постепенно "дозревает" до уровня сознательного убеждения "не переваренная" сознанием, избыточная, но полезная для принятия правильного решения информация. При разработке и произнесении судебной речи этот психофизиологический и психологический механизм может быть использован для направления мыслей присяжных заседателей в нужную для дела сторону, т. е. для реализации метода убеждающего внушения как составной части процесса убеждения.

Все это объясняет, почему лаконичная речь для обеспечения убеждающего воздействия должна быть достаточно продолжительна. Это имеет особенно важное значение в защитительной речи, поскольку адвокату после выступления прокурора приходится не только убеждать, но и переубеждать присяжных заседателей. Без эффекта убеждающего внушения, который обеспечивает только достаточно продолжительная речь, тут не обойтись. "Искусство защитника, - писал Л.Е.Владимиров, - должно состоять в том, чтобы, не будучи многословным, а скорее сжатым, говорить, однако, настолько долго, чтобы подчинить себе волю и мысль слушателей. Очень короткою речью нельзя достигнуть той внушаемости слушателей, какая нужна".

Опасна, однако, и другая крайность. Когда присяжные начинают ощущать, что их утомляет продолжительная речь, они невольно испытывают негативное отношение к оратору, злоупотребляющему их вниманием. В этот момент они меньше всего предрасположены внимать его внушениям и yбeждениям, поскольку их больше всего начинает занимать не то, о чем он говорит, а то, когда он перестанет говорить. В такой ситуации каждое последующее слово, при помощи которого он продолжает испытывать их терпение, вызывает у присяжных сильнейший негативизм, "упертость", нежелание прислушиваться даже к самым веским доводам.

О наступлении этого критического периода, который особенно опасен для адвоката и его подзащитного, свидетельствуют характерные признаки - например, присяжные перестают смотреть на оратора и начинают нетерпеливо барабанить пальцами. "Когда присяжные начинают барабанить пальцами, - отмечает Р.Гаррис, - вы можете быть уверены, что уже говорили дольше, чем следовало, и каждое новое слово может оказаться не только утомительным для них, но и опасным для вашего доверителя" [6, с. 92-93].