В российской юридической науке твердо утвердилась позиция, согласно которой правоотношение – есть социальное отношение, урегулированное нормами права. Своеобразие правоотношений всегда определялось в зависимости от особенностей деятельности государства в той сфере общественной жизни, в которой эти отношения складывались, развивались и прекращались. В свою очередь, движение каждого правоотношения связано с юридическими фактами.
Эти факты становятся юридическими не в силу каких-либо особых внешних или внутренних качеств, а в результате признания их таковыми законами государства. «Само правоотношение не является юридическим фактом, потому что именно юридические факты и порождают правоотношения, т.е. это является конечной целью их существования» [21, с. 438-439].
Ведущим началом при изучении многочисленных фактов выступает принцип связи, базирующийся на философских воззрениях о единстве мира и выражающий общую закономерность между явлениями, взаимообусловленность их становления, существования, деформации, преобразования и пр. Поэтому конкретные жизненные обстоятельства, разнообразные человеческие поступки принимают форму юридического факта только по воле официальной власти, а не самих участников какого-либо процесса, хотя без их наличия эти обстоятельства могут не наступить. Те или иные факты возникают и существуют в действительности, независимо от права, но именно оно придает им юридический статус с целью упорядочения и регулирования различных сторон жизни общества и государства. Юридические факты описываются в гипотезе правовой нормы, а в реальность воплощаются путем соблюдения, исполнения, применения и использования непосредственными участниками правоотношения. «Норма права материализирует юридическое значение социального факта, придает ему свойства репродуктивной правовой модели и переводит его в практическую реальность как устоявшуюся правовую конструкцию, выражающую конкретные условия деятельности человека в границах правового отношения».
С учетом всех имеющихся достижений, противоречий и недостатков, сложившаяся в нашей стране за последние годы система права, в значительной мере, соответствует динамике развития российского общества и государства.
Поэтому в современных условиях, с точки зрения своего фундаментального предназначения, юридические факты призваны объективно отражать не только экономическую, политическую и криминогенную ситуацию, но и адекватно реагировать на позитивные и негативные изменения в культурной, духовной, нравственной, религиозной и иных областях социальной жизни.
В данном вопросе специалисты занимают тождественные позиции. «Юридические факты – это определенные жизненные обстоятельства (условия, ситуации), с которыми нормы права связывают возникновение, прекращение или изменение правоотношений» [16, с. 250]. «Юридический факт – это не просто жизненный случай, а факт, определенным образом расцениваемый нормами права», – констатирует В.П. Грибанов [12, с. 115]. «Наличие определенного юридического факта для возникновения и развития правоотношения с особенной четкостью и наглядностью подчеркивает неразрывную связь реального поведения и правовой формы, невозможность в реальной жизни отделить одно от другого», – пишет Н.И. Полищук [28, с. 307]. По мнению исследователя, с юридического факта начинается жизнь правовой нормы, реализуемой в правоотношении, проверяется ее реальность и действенность. «В настоящее время в теории права существует множество классификаций юридических фактов, каждая из которых имеет свою ценность для теории и практики», – говорит М.В. Карасева . Автор отмечает, что одной из наиболее устоявшихся является классификация юридических фактов по волевому признаку на юридические действия и юридические события.
Этот вывод разделяется подавляющим большинством ученых, поскольку именно с указанными явлениями закон связывает наступление юридически значимых последствий.
А.Х. Саидов полагает, что ценность классификации определяется доктринальными потребностями в облегчении работы с конкретным явлением, имеющим многоаспектные формы проявления [31, с. 445]. Классификация выполняет весьма существенную практическую функцию, т.к. способствует качественной и точной фиксации юридических фактов в нормах права; помогает правильно понять и уяснить сложившуюся взаимосвязь различных средств и способов правового воздействия на социальные отношения и процессы, происходящие в нашем обществе и государстве.
События – есть непреодолимая сила, т.е. обстоятельства, которые объективно не зависят от воли и сознания индивида, поэтому оно занимает зависимое и подчиненное положение по сравнению с действиями. К событиям, прежде всего, относятся как природные явления – стихийные бедствия (наводнения, штормы, землетрясения, снежные заносы и т.д.); так и другие реалии современной жизни: (вооруженные конфликты, забастовки, распоряжения властных государственных структур, запрещающие определенное поведение, предусмотренное обязательством и т.п.).
В частности, согласно п/п. 1 п. 1 ст. 111 НК РФ, обстоятельством, исключающим вину лица в совершении налогового правонарушения признается совершение деяния, содержащего признаки налогового правонарушения, вследствие стихийного бедствия или других чрезвычайных и непреодолимых обстоятельств. Приведенная формулировка закона подчеркивает тот момент, что в основу отечественного правового определения вины положено философское понимание соотношения свободы воли и необходимости.
Поэтому, если субъект лишен свободы воли, то он не признается виновным в совершении того или иного деяния.
Однако в подобной ситуации стихийное бедствие как юридический факт может быть основанием для возникновения ряда новых правоотношений (например, обращение налогоплательщика в налоговые органы с целью предоставления ему определенных льгот, отсрочки или рассрочки исполнения налоговых обязательств, получения налогового кредита).
Помимо налогового законодательства, легальное понятие непреодолимой силы закреплено в п. 3 ст. 401 ГК РФ, но оно, на наш взгляд, имеет узкую направленность, т.к. положения статьи регулируют сферу сугубо частных интересов, прежде всего в области предпринимательских отношений. Вместе с тем, чтобы обстоятельство, препятствующее исполнению требований закона, или других нормативных актов, рассматривалось в качестве непреодолимой силы, оно должно обладать всеми признаками чрезвычайности и непреодолимости. «Для непреодолимой силы характерна объективная непредотвратимость. Ее не только невозможно предвидеть, но и невозможно предотвратить любыми доступными для лица средствами даже тогда, когда лицо могло предвидеть действие непреодолимой силы» [22, с. 72].
В свою очередь действия – это волевые и осознанные формы поведения индивида в самых различных областях общественных отношений. Как юридические факты, они подразделяются на правомерные и неправомерные поступки. «Правомерное поведение – это деяние субъектов, соответствующее нормам права и социально полезным целям», – полагают А.С. Комаров и А.В. Малько [18, с. 374]. В работах исследователей выделяются четыре, наиболее распространенных вида правомерного поведения: социально-активное, привычное, конформистское и маргинальное. Общество и государство поддерживают данные формы поведения, поскольку они, прежде всего, призваны выступать в качестве показателя стабильности и основательности социальных отношений в нашей стране.
Следует отметить, что теория права исследует не только конкретные факты, но и те жизненные ситуации, которые могут наступить только с определенной долей вероятности – это презумпции (предположения) и фикции (положения, не существующие в действительности, но которые признаются правом реальными и имеющими юридическое значение). Например, в Конституции РФ сформулирован фундаментальный принцип презумпции невиновности, определяющий взаимоотношения гражданина и правоприменительных органов. Согласно с требованиями ст. 49, каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.
Как правило, в основе регулятивных правоотношений лежат те юридические факты, которые характеризуют правомерные действия граждан и организаций (например, постановка на учет в налоговом органе, регистрация сделок, связанных с приобретением движимого и недвижимого имущества, получение гражданства и пр.). Однако, по словам Н.Н. Вопленко, всегда необходимо учитывать тот момент, что во многих ситуациях «грань, отделяющая правомерное поведение от неправомерного, весьма неустойчивая, подвижная и практическая деятельность человека, начавшись в качестве правомерной, довольно часто может переходить в плоскость неправомерной, приобретать черты криминального поведения» [10, с. 4]. Это может быть злоупотребление субъективными гражданскими правами, должностными полномочиями, превышение пределов обоснованного риска, объективное вменение.
Взаимосвязь понятий правомерного и неправомерного поведения, так или иначе, отражает интересы различных слоев российского общества, социальных групп и отдельных личностей, которые, в силу разных причин, подвержены быстрой и глубокой трансформации. «Жизнь человека – это история его взаимоотношений с окружающими, беспрерывный процесс взаимовлияния всех на каждого и каждого на всех», поэтому правонарушения всегда обусловлены внутренними и внешними противоречиями в любой развивающейся системе. Характерной особенностью негативных явлений выступает то обстоятельство, что они обладают высокой динамичностью и между ними существует глубокая зависимость и преемственность. В тоже время правовые предписания не могут быть столь подвижными как противоправные деяния, поскольку отражают социальные запросы того времени, когда они создаются.
Например, совсем недавно А.И. Марцев писал, что в отличие от правомерного поведения, преступление – это противоборство индивида с установившимися в обществе моральными, нравственными и правовыми нормами, когда индивид свои личные устремления и интересы ставит выше интересов государства, общества и интересов иных лиц. По убеждению автора, преступление нельзя рассматривать только как результат «злой воли» правонарушителя.
Причины преступлений коренятся в социально-экономических условиях функционирования общества. Противоречие лежит в основе каждого преступления, оно характеризует противоположность взглядов и отношений индивида к тем социальным ценностям, которые охраняются уголовным законодательством.
Между тем, за короткий срок, на рубеже двух веков организованная преступность в нашей стране изменилась количественно, качественно и фактически превратилась в очень значимое и существенное направление общественной жизни. Во многих случаях поведение криминальных структур, в сущности, представляет собой деятельность всесторонне оснащенных, мощных синдикатов, по своему влиянию, эффективности и авторитету не уступающих органам государственной власти и местного самоуправления. Сейчас с данными явлениями необходимо считаться, уже не как с поступками правонарушителей-одиночек, а как с работой хорошо отлаженных корпораций.
Поэтому кроме правоотношений, связанных с правомерным поведением, правоотношения юридической ответственности относятся к одной из наиболее распространенных групп материальных отношений, под которыми понимаются социальные связи, урегулированные материальными нормами, т.е. непосредственно закрепляющими права, обязанности и ответственность субъектов. Об этом ясно говорят цифры, приведенные В.Д. Макроменко в одной из своих работ. Ученый пишет, что по данным петербургского криминолога Я.И. Гиринского, в 1874 г. в России (тогда начался учет преступности и судимости) было осуждено 55 тыс. человек; к 1912 г. их число возросло до 176 тыс., а к 1992 г. – до 600 тыс. В 2004 г. было осуждено более 1 млн. человек, а совершено (зарегистрировано) около 3 млн. преступлений [22, с. 73-74].
В свое время Матузов Н,И. предлагал классифицировать неправомерные действия по ряду основных признаков: а) по степени общественной опасности (преступления и проступки); б) субъекту (действия индивидов, организаций); в) объекту (против общественного и государственного строя, личной собственности, управления, личности и т.д.); г) отраслям права (уголовные, административные, уголовно- исполнительные, гражданские, трудовые и т.д.); д) мотиву (хулиганские, корыстные и др.) [26, с. 433].
В юридической науке разработаны и иные подходы к проблемам классификации, позволяющие развивать не только отраслевые юридические науки, но и общую теорию права. Однако, с учетом современных реалий любая классификация неправомерных действий и особенно правонарушений, не будет полной, прежде всего, по причинам очень быстрого изменения, а главное, усложнения социальных связей во всех сферах общественной жизни.
Так, в условиях глобализации и открытости наших государственных границ, коренным образом изменился субъектный состав правонарушений: это транснациональные криминальные образования и прикрывающиеся религиозными лозунгами, преступное террористическое подполье; пиратские группировки и должностные лица многочисленных банковских структур, легализирующие (отмывающие) доходы, полученные преступным путем; коррумпированные должностные лица государственных и муниципальных органов; рэкетиры, рейдеры и т.д. В свою очередь мотивы подавляющего большинства противоправных деяний отличаются сугубо корыстным характером; для преступных элементов моральные соображения не имеют какого-либо значения, ими используются любые средства для достижения своих целей, в том числе похищение людей, распространение наркотиков, работорговля и пр. Поэтому, «детальная классификация правонарушений позволит более дифференцированно подойти к этой категории юридических фактов, глубже проанализировать их систему, осмыслить юридическое значение каждой разновидности правоотношений» [33, с. 47].
К неправомерным поступкам принадлежат все виды правонарушений (преступления и проступки), которые выступают в качестве нравственного и юридического антипода правомерного поведения. Социально-психологическое содержание поступков правонарушителя противоречит не только общественному сознанию в целом, но и тем индивидуальным суждениям, оценкам, идеям, чувствам, которые получили наиболее массовую форму проявления. Противоправные функции, вытекающие из этих поступков, находятся в состоянии конфликта с деятельностью окружающих правонарушителя физических и юридических лиц, а также с требованиями права, с нормами морали, культуры, религии и иными значимыми установками, регулирующими поведение членов современного общества. Поэтому «правовая форма юридической ответственности всегда должна рассматриваться в органическом единстве с ее социальным содержанием», т.е. в совокупности с вышеуказанными факторами, составляющими основу жизни российских граждан.
Для признания определенного поступка правонарушением необходимо, чтобы оно соответствовало следующим признакам: а) правонарушение – есть поведенческий акт физического лица или юридического лица; б) для правонарушения характерно нарушение норм, закрепленных нормативными актами российского государства, в чем и выражается его противоправный характер; в) правонарушение причиняет вред личности, организации, обществу и государству в целом; г) правонарушение – это виновное деяние, осуществляемое под контролем сознания; д) совершенное правонарушение должно обусловливать неизбежную реакцию со стороны государства, что выражается в реализации мер юридической ответственности.
«Правонарушение как определенная разновидность юридических фактов и составляет юридико-фактическое основание ответственности, т.е. то, за что лицо несет юридическую ответственность», – подчеркивал П.М. Курис. По мнению Г.С. Котляревского и Б.Л. Назарова, – «правонарушение определяется как юридический факт, представляющий собой виновное противоправное деяние деликтоспособного лица». «Правонарушение – это не столько юридическое, сколько социальное явление, т.к. общим объектом всех правонарушений являются социальные сущности, прежде всего правопорядок», – отмечал А.Б. Венгеров. По мнению В.В. Бутнева, негативная юридическая ответственность порождается непосредственно фактом правонарушения. Любой вид юридической ответственности, установленной российскими законами, наступает с момента совершения правонарушения, поэтому «в современных условиях деликтоспособность приобретает особое значение, позволяя определить степень ответственности участников правоотношений, возможность претерпевать ими определенные неблагоприятные последствия от совершенного правонарушения» [26, с. 434-439].
Таким образом, проблема правонарушения, как юридического факта, заключается в установлении и комплексном анализе конкретного круга правоотношений, которые образуются, развиваются, трансформируются из одного состояния в другое и в конечном итоге прекращаются – также в связи с совершенным противоправным деянием. По данному вопросу существуют разные точки зрения. Б.Т. Базылев рассматривал юридическую ответственность в качестве развивающегося материального правоотношения, в котором выделял три стадии: 1) становление (первоначальное развитие); 2) конкретизация; 3) реализация (осуществление) [26, с. 440].
По мысли автора, первая стадия начинается с правонарушения и реализуется в юридическом процессе как стадия предварительного расследования преступления, досудебной подготовки гражданского дела к слушанию, расследование административного правонарушения или разбирательство дисциплинарного проступка. На стадии конкретизации выносится акт о наказании. На последней стадии осуществляется фактическая реализация карательного воздействия, которое было предписано актом о наказании. В свою очередь, Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский полагают, что «возникновение материального правоотношения связано исключительно с юридическим фактом правонарушения, а переход от одной стадии юридической ответственности к другой зависит от юридических фактов, закрепленных в процессуальном законодательстве, которые влияют не на возникновение отношения ответственности, а на его изменение» [32, с. 62-63].
|
