Вымогательство взятки впервые было отнесено к квалифицирующему признаку по лучения взятки в декрете 1918 г. «О взяточничестве». Этот «статус» вымогательства взятки был закреплен в УК РСФСР 1922, 1926 и 1960 г. Уголовный кодекс РФ 1996 г. также относит вымогательство взятки к квалифицирующему признаку получения взятки (п. «б» ч. 5 ст. 290).

Как видим, советский и современный  законодатель солидарны в том, что противоправные действия должностного лица вымогателя следует рассматривать как преступное поведение обычного взяткополучателя, осложненное особым способом – вымогательством. На наш взгляд, такое за конодательное решение вызывает серьезные возражения.

Разработчики уголовного закона не приняли во внимание специфику действий виновного при обычном получении взятки и получении взятки путем вымогательства. При обычном получении взятки уголовный закон преследует преступную сделку, т. е. добровольное соглашение между взяткодателем и взяткополучателем (ч. 1, 2, 3 ст. 290 УК РФ). Взяткодатель дает взятку по собственной воле, поскольку ожидает от взяткополучателя встречных действий. Обе стороны заинтересованы в преступной сделке [21, с. 100-101].

Иное наблюдаем при вымогательстве взятки. Вымогатель, посредством злоупотребления властью, воздействует на волю вымогаемого и вынуждает последнего передать ему взятку. Частное лицо дает взятку не за совершение должностным лицом зло употреблений по службе, а во избежание злоупотребления со стороны представителя власти, т. е. хотя и за действия по службе, но в целях предотвращения другого действия по службе, осуществлением которого угрожает должностное лицо. Поэтому взят ка дается вымогателю под принуждением, а не добровольно. Взятка является средством защиты от «нападения» должностного лица вымогателя. Очевидно, что в этой ситуации лицо, давшее взятку, является жертвой преступления, но не преступником.

Напрашивается вывод, что законодательная конструкция вымогательства взятки такова, что признает принуждение к даче взятки квалифицирующим признаком добровольной преступной сделки (взяточничества). Вряд ли такую законодательную конструкцию можно признать логичной.

Высшие судебные органы СССР, РСФСР, РФ могли дать разъяснение, отвечающее при роде вымогательства взятки. Однако они от разили «логику» уголовного закона.

Впервые официальное толкование термина «вымогательство взятки» было дано в постановлении № 9 Пленума Верховного  Суда СССР «О судебной практике по делам о взяточничестве» от 31 июля 1962 г. В нем указывалось: «вымогательство означает требование должностным лицом взятки под угрозой совершения таких действий по службе, которые могут причинить ущерб законным интересам взяткодателя, либо умышленное поставление последнего в такие условия, при которых он вынужден дать взятку для предотвращения вредных последствий его правоохраняемым интересам» (абз. «г» п. 8). В абз. «г» п. 7 по становления Пленума Верховного Суда СССР № 16 «О судебной практике по делам о взяточничестве» от 23 сентября 1977 г. указывалось, что «как вымогательство следует рассматривать также требование должностным лицом взятки за удовлетворение законной просьбы взяткодателя, которую оно было обязано и имело возможность реально выполнить, не превышая своих полномочий». Похожее разъяснение вымогательства взятки было дано в п. 11 постановления № 3 Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по делам о взяточничестве» от 30 марта 1990 г. Пленум Верховного Суда РФ в п. 15 по становления № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» от 10 февраля 2000 г. разъяснил, что вымогательство означает «требование должностного лица дать взятку под угрозой совершения действий, которые могут при чинить ущерб законным интересам гражданина либо поставить последнего в такие условия, при которых он вынужден дать взятку с целью предотвращения вредных последствий для его правоохраняемых интересов». Указанное определение в качестве основных признаков вымогательства взятки называет [10, с. 9]:

1) действия должностного лица (требование дать взятку под угрозой совершения действий, поставление частного лица в невыгодные для него условия);

2) действия частного лица (дача взятки);

3) мотив поведения взяткодателя – защита законных, правоохраняемых интересов.

Эти признаки показывают, что Пленум Верховного Суда России повторил «логику» уголовного закона. Вопервых, речь идет не столько о действиях вымогателя, сколько о взаимоотношениях взяткополучателя с взяткодателем. Тем самым подчеркивается, что отношения вымогателя и жертвы вымогательства являются «договорными» отношениями. Это обстоятельство еще более усиливается, если обратить внимание на то, что требование дать взятку под угрозой совершения действий либо поставление частного лица в невыгодные для него условия является несамостоятельным признаком, а производным от поведения взяткодателя, что опять таки подчеркивает «договорный» характер отношений взяткодателя и взяткополучателя. Во вторых, особый упор высшая судебная инстанция делает на мотиве поведения взяткодателя – он дол жен давать взятку для защиты законных, правоохраняемых интересов. Последняя конструкция на практике приводит к тому, что дача взятки должностному лицу за не законные действия автоматически влечет отказ признать в этой ситуации вымогательство взятки. По существу, предполагается, что при противоправных действиях должностного лица в пользу взяткодателя последний, по мнению высшей судебной инстанции, заинтересован дать взятку. Характерно в этом отношении определение Верховного Суда РФ № 640983, в котором отмечалось, что «по делу взятка была дана в целях сокрытия выявленных нарушений таможенного законодательства, т. е. в интересах взяткодателя, в связи с чем  п. “в” ч. 4 ст. 290 УК РФ из приговора исключен».

Другой пример: «вымогательством взятки может считаться требование должностным лицом вознаграждения под угрозой действий, которые могут причинить ущерб законным интересам взяткодателя.

Как следует из обвинительного заключения и постановления о привлечении Приступова в качестве обвиняемого, он вымогал взятку за незаконные действия в пользу взяткодателей, поэтому квалифицирующий признак ”вымогательство взятки” в деянии Приступова отсутствует».

Во многих других решениях высшая судебная инстанция настаивает на том, что квалификация действий должностного лица по признакам вымогательства взятки возможна только в тех случаях, когда взяткодатель дает взятку для защиты правоохраняемых интересов. Так, Верховной Суд отменил ряд приговоров, указав, что ниже стоящие суды не приняли во внимание слабые знания взяткодателя в экзаменационном предмете, обнаруженные нарушения лицом, давшим взятку, правил торговли, охраны труда и таможенного законодательства, нетрезвое состояние задержанного, управление частным лицом автотранспортом в нетрезвом состоянии, факт преступления и т. д.  В каждом случае поведение взяткодателя было в той или иной степени не совсем, скажем, «правосознательным». Таким образом, высшая судебная инстанция исходит из того, что характер и степень принуждения должностным лицом частного лица к даче взятки имеет второстепенное значение. Судам, прежде всего, необходимо выяснять предшествующее вымогательству поведение взяткодателя. Если оно, судя по обстоятельствам дела, было противоправным, то вымогательство взятки отсутствует. Вряд ли с таким выводом можно согласиться.

Не согласились с позицией высшей судебной инстанции и нижестоящие суды. Об этом свидетельствуют многочисленные решения, разъяснения и обзоры высшей судебной инстанции, пытавшейся «исправить» практику судов. Так, определением

Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР было отменено решение Верховного Суда Грузинской ССР от 7 апреля 1982 г. по делу Гобеджишвили. Верховный Суд СССР по этому делу установил, что со стороны должностного лица не было требования взятки под угрозой совершения таких действий по службе, которые могут причинить ущерб законным интересам взяткодателя. В 1984 г. Верховным Судом РСФСР было отменено решение Московского городского суда по делу Самохина, поскольку отсутствовала угроза посягательства на правоохраняемые интересы взяткодателей [8, с. 291-292].

Любопытно, что проблема правильной квалификации вымогательства взятки отмечали высшие судебные чиновники. В 1978 г. заместитель Председателя Верховного Суда СССР Е. Смоленцев писал, что «органы следствия и суды нередко неправильно квалифицируют действия взяткодателя как со вершенные путем вымогательства, тогда как фактически вымогательства не было. Иногда рассматривают как вымогательство угрозу совершения должностным лицом таких действий по службе, которые не могут причинить ущерба законным интересам взяткодателя, порой не выясняют, какие конкретные интересы взяткодателя должностное лицо угрожало нарушить». В 1984 г. Председатель Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, выступая на очередном Пленуме Верховного Суда РСФСР, где была обсуждена практика применения постановления Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве», отмечал, что суды допускают ошибки в квалификации действий лиц, получивших взятку путем вымогательства. Аналогичный вывод был сделан в обзоре кассационной и надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР за 1985 г., в обзоре практики Верховного Суда РСФСР за 1986 г.  и других обзорах.

Однако, несмотря на обзоры и отмены решений судов, правоприменительная практика по делам о вымогательстве шла своим путем. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 22 сентября 1987 г. по делу Чугая, осужденного Верховным Судом Латвийской ССР, указал, что обстоятельства дела, при которых Чугай получил взятку, не дают оснований считать, что взяткодатель был поставлен в условия, при которых он вынужден был дать взятку для предотвращения вредных последствий своим правоохраняемым интересам. «Ему было известно, – отмечала высшая судебная инстанция СССР, – что сын совершил противоправные действия и, не желая привлечения его к уголовной ответственности, дал Чугаю взятку».

В 1993 г. Ленинским районным судом  г. Пензы Вашаев был осужден за вымогательство взятки. Президиум Пензенского областного суда 11 февраля 1994 г. Указанный квалифицирующий признак исключил, указав, что «из материалов дела видно, что Мешков совершил административное правонарушение, так как управлял машиной в состоянии алкогольного опьянения, и с целью уклонения от наказания предложил взятку. Таким образом, требование взятки Вашаевым не связано было с угрозой совершения действий, которые причинили бы ущерб законным интересам Мешкова, или с созданием условий, при которых он был вынужден дать взятку, чтобы предотвратить вредные последствия для его правоохраняемых интересов».

Изученные нами решения судов Сибирского федерального округа с 1992 по 2011 г. показывают, что, несмотря на разъяснения высшей судебной инстанции, суды зачастую их игнорировали. Так, в частности, Кемеровский областной суд признал виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285, п. а, б, в ч. 4 ст. 290 УК РФ, оперуполномоченного ОБНОН ОВД  г. Киселевска Кемеровской области С. И зам. начальника ИВС ОВД г. Киселевска Л. Они договорились вымогать взятки у родственников содержащихся под стражей К. и Л. Обвиняемый С., во исполнение сговора с обвиняемым Л., нарушая пункт 3.33 Наставления по содержанию, охране и конвоированию подозреваемых и Правил внутреннего распорядка ИВС, утвержденных приказом МВД № 41 от 26.01.1996 г., пункт 2.25 Наставления, запрещающего вывод из ИВС ГОВД, предложил К., за взят ку, организовать в ее доме встречу с ее дочерью, которая содержалась в ИВС ОВД г. Киселевска. После организации встречи Л. и С. предложили организовать еще одно свидание за 2 тыс. руб., угрожая, что в противном случае они отправят К. из ИВС ГОВД г. Киселевска в следственный изолятор г. Новокузнецка, где ее будут избивать. Данный казус «нелогичен», с точки зрения позиции Пленума Верховного Суда РФ. Дело в том, что действия представителей власти в отношении частного лица взяткодателя были незаконными, а это прямо расходится с трактовкой термина «вымогательство взятки», отстаиваемой Верховным Судом РФ, ибо указанное лицо, давая взят ку, преследовало явно противозаконную цель (нарушение правил содержания под стражей) [7].

Здесь можно было бы привести и другие примеры из судебной практики, показывающие несоблюдение правоприменительными органами разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по вопросу о квалификации вымогательства взятки, однако, полагаем, что и указанных выше примеров достаточно, чтобы сделать вывод о расхождении решений нижестоящих судов с позицией выше стоящего суда. В этом «споре» предпочтительней выглядит позиция нижестоящих судов.

Очевидно, что квалификация действий должностного лица по признакам вымогательства взятки не должна зависеть от действий взяткодателя. Вымогательство взятки – это самодостаточный состав преступления.

Поэтому действия должностного лица следует оценивать самостоятельно, без учета поведения взяткодателя.

Однако для этого необходимо вывести вымогательство взятки из разряда квалифицирующих признаков получения взятки и придать деянию статус самостоятельного преступления. Напомним, что такое юридическое решение в российском уголовном праве уже имело место. Так, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. вымогательство взятки именовали «высшей степенью лихоимства» и рассматривали отдельно от обычных разновидностей получения взятки (ст. 406 ред. 1845 г., ст. 377 ред. 1885 г.). В Уголовном уложении 1903 г. оно также было самостоятельным преступным деянием (ст. 657).

Целесообразность вынесения вымогательства взятки за рамки ст. 290 УК РФ отмечается и в современных исследованиях. Яковенко Е. В. предлагает дополнить УК РФ ст. 2901 «Вымогательство взятки». Она обосновывает свое предложение наличием дополнительного объекта – прав и за конных интересов граждан и характером совершаемых должностным лицом действий [21]. Признавая справедливость ее суждений, трудно, однако согласиться с авторской формулировкой статьи уголовного  закона. Она без каких либо существенных изменений повторяет определение вымогательства взятки, данное Пленумом Верховного Суда РФ в п. 15 постановления № 6 от 10 февраля 2000 г., которое, как уже отмечалось ранее, небесспорно.

Однако мало придать вымогательству взятки статус самостоятельного преступного деяния. Необходимо отказаться от неудачного в смысловом и стилистическом отношении словосочетания «вымогательство взятки». Многие исследователи, раскрывая понятие вымогательства взятки, вольно или не вольно отождествляют его с вымогательством как преступлением против собственности, распространяют по аналогии признаки имущественного преступления на должностное преступление [19, с. 147]. Позиция Пленума Верховного Суда РФ, раскрывающая понятие вымогательства взятки, по смыслу и содержанию явно напоминает определение вымогательства как имущественного преступления. Так же как и в ст. 163 УК РФ, согласно п. 15 постановления № 6 Пленума

Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г., конструктивным признаком должностного вымогательства является «требование»; не обходимым условием вымогательства взятки является передача денег или другого имущества частным лицом для защиты законных интересов. Между тем проведение между ни ми аналогии невозможно в силу специфики объекта уголовноправовой охраны. Запрет требовать должностным лицом денег или других имущественных выгод ограждает интересы общества (государства). В данном случае преступным признается сам факт злоупотребления властью в отношении частного лица, независимо от того, страдают ли от этого законные или незаконные интересы указанного лица. В преступлениях против собственности правоохраняемым объектом выступают правомочия законного владельца имущества. Естественно, здесь законодатель должен ограждать только права или законные интересы гражданина. Нельзя их отождествлять и по признакам субъективной и объективной стороны преступления. Действия вымогателя – частного лица выражаются в принуждении к передаче чужого имущества посредством угрозы применения насилия или уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких. В вымогательстве взятки субъектом преступления является должностное лицо, которое получает взятку, принуждая (понуждая) частное лицо к ее даче посредством использования вверенной ему власти.

Кроме того, следует отказаться от использования при определения вымогательства взятки термина «требование». Термин «требование», на наш взгляд, неудачен, ибо акцентирует внимание на форме преступного действия. «Требование», как известно, предполагает приказ, ультиматум, категорическое заявление. Но теория уголовного права, правоприменительная практика давно пришли к выводу, что сущность вымогательства (будь то имущественного или должностного) – не в форме, в которую облекается угроза, а в противозаконном воздействии вымогателя на волю вымогаемого – в стремлении вызвать страх или подобное чувство у потерпевшего и склонить его тем самым к поведению, при носящему имущественную выгоду виновному. Более удачным представляется термин «принуждение к даче взятки». С учетом сказанного «принуждение к даче взятки» можно изложить в следующей редакции: «должностное лицо, виновное в получении взятки посредством принуждения действием, входящим в круг его обязанностей либо под угрозой совершения такого действия, – наказывается …». Возможен и другой вариант: «должностное лицо, получившее взятку под угрозой совершения действия, входящего в круг его обязанностей либо путем совершения им такого действия, – наказывается …».

Обстоятельствами, отягчающими вину должностного лица, надо признать те же действия, сопряженные с совершением административного правонарушения или преступления (ч. 2); принуждение к даче взятки группой лиц по предварительному сговору, организованной группой (ч. 3).