Современное состояние организации и осуществления правоохранительной деятельности характеризуется [1, с. 8-9]:

- отождествлением понятия «правоохранительная политика» и «уголовная политика» (под последней понимают политику государства в сфере соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина мерами борьбы с преступностью и устранение причин ее порождающих, духовно-правовыми, социально-экономическими и политико-юридическими средствами и методами; естественно, что подобное отождествление недопустимо, нецелесообразно и непродуктивно);

- отсутствием легального определения правоохранительной деятельности и правоохранительного органа;

- распространением фактов коррупции внутри правоохранительной системы и одновременным отсутствием системы мер по борьбе с ней; сосредоточением антикоррупционной деятельности в руках служб собственной безопасности ведомств, которые по сути могут и часто выполняют роль инструмента борьбы с неугодными;

- раздробленностью следственного аппарата (наличие следственных подразделений в четырех независимых органах; создание при МВД РФ и Генеральной прокуратуре РФ следственных комитетов не способно разрешить этот системный конфликт; игнорирование собственной истории и зарубежного опыта (европейские государства и др.) на этом фоне выглядит, по меньшей мере, странным);

- смешением в компетенции государственных органов различных, несовместимых функций: контроля и надзора – федеральные службы; надзора и уголовного преследования (прокуратура);

- попытками возложения несвойственных функций на непредназначенные для этого органы: типичный и яркий пример – прокуратура, на которую Президент РФ возложил обязанность контроля за расходованием федеральных средств, выделяемых на проведение Сочинской олимпиады – 2014;

- незавершенностью судебной и правовой реформы: не созданы административные суды, обширнейший круг государственных органов обладает правом «наказания» граждан и юридических лиц; не обеспечивается гласность работы юрисдикционных органов; Судебный департамент стал «хозяином» всех ресурсов судебной системы, угрожая независимости суда;

- «неуемной» законотворческой активностью законодателей, что порождает необходимость редактирования законов сразу же после их принятия (качество вновь принятых законов оставляет желать лучшего, а их применение вызывает незапланированные материальные потери, расходы кадровых, временных и проч. ресурсов, общественное возмущение, снижение авторитета России как демократического государства на международной арене);

- обилием на федеральном, региональном и муниципальном уровнях достаточно большого числа многоцелевых планов и подпрограмм, что приводит к распылению сил и средств. Остается нерешенной до сих пор проблема формирования используемых в сфере правоохранительной деятельности критериев и показателей оценки, которые также являются важной и неотъемлемой компонентой программно-целевого управления, что не позволяет составить объективную картину полноты достижения поставленных целей;

- неразработанностью механизма мониторинга действующего законодательства – и, как следствие, бессистемностью законодательной базы России, наличием огромного числа актов, фактически утративших силу, не подлежащих применению, но не отмененных в установленном порядке; наличием норм в законах, измененных более поздними законодательными актами, но не оформленных в виде редакций и дополнений; и одновременно наличием пробелов в правовом регулировании отдельных институтов и отношений;

- формальным выполнением положений Концепции правовой реформы, которой предусмотрено проведение экспертизы всех законопроектов (здесь можно вспомнить советский опыт организации предзаконотворческой деятельности – разработка проекта специализированными институтами с участием экспертов, согласование проекта с заинтересованными субъектами – организациями, а не чиновниками, доработка проекта, «пилотный» период действия и т.д.);

- невыполнением государственными структурами решений Конституционного Суда РФ о приведении законов (и подзаконных актов, принятых на их основе), не соответствующих Конституции РФ, в соответствие Основному закону страны и др.;

- сведение роли главного надзирателя за состоянием законности и правопорядка в стране – прокуратуры до роли органа уголовного преследования и гособвинения;

- рассредоточением одной государственной функции (контроля) по различным ведомствам (единственный изначально независимый контрольный орган – Счетная палата РФ, статус которой постоянно принижается, игнорируется, а последние изменения в порядке назначения аудиторов вообще дают основания для вывода о попытке подчинить эту структуру воле высшей политической власти и ограничить ее самостоятельность и независимость);

-игнорированием потенциала известных и апробированных способов и инструментов повышения эффективности и оптимизации государственной деятельности – координации (например координации в контрольной сфере деятельности в целом и контрольной деятельности государственных инспекций (современных федеральных служб)), понятие, инструментарий, механизм осуществления которой никак законодательно не определены и которая осуществляется, как правило, на основе ведомственных инструкций, исходя из собственного «понимания» ее содержания и предназначения ответственным чиновником (в то время как в зарубежной практике координация – привычный и успешно применяемый механизм).