В государствах, которые в основном можно причислить к демократическим правовым, всегда есть элементы несовершенства, наличие которых искажает правовую действительность и вызывает известные конфликты между направленностью правоохранительной деятельностью и объективным содержанием права.

Вообще говоря, обобщенное использование понятий "правоохрана", "правоохранительная деятельность", наконец, осуществляющие эту деятельность "правоохранительные органы" безотносительно к конкретным странам с их собственными историческими традициями довольно условно. Что касается нашей страны, то в действительности, вся эта терминология в созвучном российской юридической науке понимании является преимущественно отечественной и наиболее предметно развита в трудах ученых-юристов советского периода.

При этом в современном виде исходное для понимания существующих в науке позиций понятие правоохранительной деятельности и правоохранительных органов наиболее последовательно представлено в работах К.Ф. Гуценко и М.А. Ковалева. В содержание этой деятельности они включили охрану законности и правопорядка, защиту прав и свобод человека, борьбу с преступлениями и иными правонарушениями.

В целом все это, не считая выраженного, но все же не первоочередного акцента на защиту прав и свобод человека мало чем отличается от того, что понималось под правоохраной и раньше во времена советского социализма. Как и прежде, исходным пунктом для анализа правоохраны продолжают служить функции и полномочия существующих правоохранительных органов. В этом, на наш взгляд, очевидный методологический порок.

Его суть в том, что в основе своей система правоохранительных органов Российской Федерации сформировалась в предшествующий исторический период и, несмотря на дробление ряда "силовых структур" и появление некоторых новых органов (налоговой полиции, системы регистрационных палат, частного нотариата и др.), она еще далека от того, чтобы полностью отвечать идеалам правовой государственности и во многом повторяет собой элементы прошлой государственности. [7, с. 218]

Одной из причин такого положения дел является то, что хотя правоохранительные органы (в современной интерпретации этого понятия) существуют в Российском государстве второе тысячелетие, тем не менее, единый подход к определению типологии этих органов до сих пор не сложился. Отсутствует чёткое представление о том, какой орган считается правоохранительным, а какой нет и по какой собственно говоря причине, ибо, стремясь, например, к соблюдению законности, в той или иной мере в пределах своей компетенции правоохранительные функции выполняют по сути любые органы государства.

Уже одно это вряд ли дает возможность сделать вывод о завершенности и совершенстве самой системы соответствующих органов. В каких-то случаях они дублируют друг друга и, напротив отдельные элементы общей правоохранительной функции государства оказываются по существу бесхозными или недостаточно обеспеченными деятельностью системы правоохраны. При этом еще раз заметим, что отнюдь не всегда правоохранительные органы способны действовать в направлении защиты объективного содержания права. В таком случае их название оказывается как минимум неточным, ибо в действительности предметом реальной правоохраны оказывается обеспечение режима законности, а их целью, соответственно, неуклонное проведение в жизнь требований законов и иных нормативных правовых актов, многие из которых, увы, лишены подлинного правового содержания.

Расхождения права в его объективном содержании и законов в современных условиях более, чем очевидны. Их причины буквально на поверхности правовой действительности и лежат как в плоскости несовершенства действующего законодательства, на которое главным образом и нацелены правоохранительные органы, так и в собственных пороках правоохранительной системы и ее составляющих.[9, с. 312]

В содержание правоохранительной деятельности по существу включена и функция обеспечения безопасности. Последнее в контексте статей 71-73 Конституции Российской Федерации доводит ситуацию с систематизацией правоохранительных органов просто-напросто до абсурда. Ведь, согласно статье 71, безопасность отнесена к исключительному ведению Федерации, а правоохрана (статьи 71 и 73) - к совместному ведению и ведению самих субъектов Федерации.

При таком подходе, который, кстати, непосредственно реализован в законодательстве об отдельных правоохранительных органах, их система не только игнорирует границы конституционного деления ветвей государственной власти по горизонтали, но и одновременно перечеркивает основы федеративного устройства России. Сегодня преступность рассматривается как угроза национальной безопасности, но ведь борьба с ней, одновременно, большей частью и есть правоохранительная деятельность.

В таком случае в сфере правоохранительной деятельности деление предметов ведения и полномочий Федерации и ее субъектов представляется чаще всего просто-напросто невозможным. И это не только теоретические рассуждения. Это - реальность, подтверждение чему - жесткая централизация всех так называемых "силовых структур", которые и составляют костяк существующей правоохранительной системы.

Ситуацию эту отнюдь нельзя оценивать позитивно. Ведь если правоохрана и безопасность взаимозаменяемы и взаимодополняемы, то это прямой путь к наращиванию числа ситуаций, в которых создаются предпосылки для законодательного и административного ограничения основополагающих конституционных прав и свобод. Иными словами, возникает тенденция всемерного наращивания чрезвычайщины, которая сама собой ведет к свертыванию демократических институтов и инструментов власти.

Дело, видимо, в другом, а именно в самой правоохранительной системе. Моделируя ее, исходя из схем советского социализма, нельзя не натолкнуться на противоречия, констатированные выше. Но в таком случае подходы к формированию этой системы должны быть существенно изменены. При этом не обойтись без конструктивного углубленного научного анализа существующего положения дел и выработки предложений, исключающих негативные тенденции в складывающейся системе правоохраны. [10, с. 321]

Всеобъемлющая демократизация государственной и общественной жизни неизбежно приводят к тому, что правоохранительная деятельность становится уделом не только государственных, но и негосударственных структур, а также органов местного самоуправления. И это вполне закономерно. В условиях демократии право и его охрана не могут быть уделом одних лишь власть имущих.

Это общее социальное достояние, одна из высших ценностей, в формировании и защите которой обществу принадлежит весомая роль. Однако, сегодня, увы, сложилась ситуация, когда негосударственная правоохранительная деятельность, порой, переступает отведенные ей границы, а правоохранительная активность органов местного самоуправления фактически парализуется неуемной централизацией правоохранительной деятельности со стороны государства и прежде всего его федеральных органов.

Между тем, уже давно доказано и не требует дополнительной аргументации положение о том, что наибольшего успеха органы правоохраны достигают лишь в случае, когда действуют в непосредственном контакте и при активной помощи населения. И, напротив, чем выше изоляция правоохранительных структур от потребителя их деятельности (а это именно население и вообще структуры гражданского общества), тем ниже их эффективность и тем больше усилий и средств необходимо для решения правоохранительных задач.

В последнем случае динамика правоохраны получает вид самораскручивающейся спирали, постоянно втягивающей в свою орбиту все новые и новые области государственной и общественной жизни. Отсюда потребность в жестком ограничении и четком организационном оформлении правоохранительной функции, которое может быть достигнута одновременно по двум направлениям. Первое - это очевидное и неизбежное расширение общественного и муниципального контроля за деятельностью соответствующих органов. Второе же - закрепление отдельных правоохранительных функций за структурами гражданского общества и образование, таким образом, негосударственных правоохранительных организаций. [7, с. 350]