Творчество гениального Рембрандта (1606-1669) - одна из вершин мировой живописи. Необычайная широта тематического диапазона, глубочайший гуманизм, одухотворяющий произведения, подлинный демократизм искусства, постоянные поиски наиболее выразительных художественных средств, непревзойденное мастерство давали художнику возможность воплощать самые глубокие и передовые идеи времени. Колорит картин Рембрандта зрелого и позднего периода, построенный на сочетании теплых сближенных тонов, переливающихся тончайшими оттенками, свет, трепещущий и концентрированный, как будто излучаемый самими предметами, способствуют необычайной эмоциональности его произведений. Но особую ценность сообщают им высокие, благородные чувства, которые придают будничным вещам поэтичность и возвышенную красоту. Рембрандт писал картины исторические, библейские, мифологические и бытовые, портреты и пейзажи; он был одним из величайших мастеров офорта и рисунка. Но в какой бы технике Рембрандт ни работал, в центре его внимания всегда стоял человек, с его внутренним миром, его переживаниями. Своих героев Рембрандт часто находил среди представителей голландской бедноты, в них раскрывал лучшие черты характеров, неисчерпаемое духовное богатство. Веру в человека художник пронес через всю жизнь, невзгоды и испытания. Она помогла ему до последних дней создавать произведения, выражающие лучшие устремления голландского народа.

Рембрандт выступил новатором во многих жанрах. Как портретист, он  явился создателем  своеобразного  жанра  портрета-биографии,   где   долгая   жизнь человека и его  внутренний  мир  раскрывались  во  всей  своей  сложности  и противоречивости. Как исторический живописец, он претворил далекие  античные и библейские легенды  в  согретый  высоким  гуманизмом  рассказ  о  реальных земных человеческих чувствах и отношениях.

Середина  1630-х  годов   —   время   наибольшей   близости   Рембрандта   к общеевропейскому стилю барокко, пышному и шумному,  насыщенному  театральным пафосом  и  бурным  движением,  контрастами  света  и  тени,  противоречивым соседством  натуралистических  и  декоративных  моментов,  чувственности   и жестокости.[3, с.132]

За свою жизнь Рембрандт сделал около восьмидесяти автопортретов – картин, гравюр и рисунков. Для него это была своего рода автобиография, даже если потом портреты продавались. Один из первых – «Автопортрет» из амстердамского Рейксмузеума, где растрепанный двадцатидвухлетний живописец всматривается в свое лицо, пытаясь с помощью светотени передать впервые пробудившееся осознание себя художником.

На автопортрете 1629 года яркий луч высвечивает безбородое пытливое лицо, оттененное кружевным воротником. А вот автопортрет того же года, хранящийся в Гааге, более официален. На маленькой картине «Художник в своей мастерской» (1629 г.), которую долгое время приписывали Герриту Доу, нашему взору открывается лейденская мастерская Рембрандта, со столом, мольбертом, палитрой и ступкой для растирания красок. Себя художник изобразил непривычно далеко от картины, словно желая дать зрителю почувствовать, как он сам видит и понимает живопись.

В более зрелых портретах иной раз выражена душа художника, а иной раз тщательно выписан его наряд. «Автопортрет» 1640 года, картина необычайно изысканная и гармоничная, запечатлел тридцатичетырехлетнего Рембрандта, занявшего прочное положение в Амстердаме. Ориентирами для художника были тициановский «Портрет дворянина», ныне хранящийся в Лондоне, а в ту пору находившийся в коллекции друга Рембрандта португальского еврея Альфонсо Лопеса, и «Портрет Бальдассара Кастильоне» Рафаэля. В сближении с итальянскими мастерами чувствуется вызов со стороны Рембрандта, словно подчеркивающего непривычным нарядом XVI века свою духовную близость с великими предшественниками. Он пишет себя в костюмах, по обычаю своей мастерской, где хранились самые разнообразные наряды для моделей, перечисленные в инвентарных описях, - «Автопортрет» 1658 года из нью-йоркской коллекции Фрика. Но ему нравится также изображать себя в одежде амстердамского торговца с цепью, подвесками и меховой отделкой, или художника, осознающего свою роль и положение в обществе, как на «Автопортрете за мольбертом» (1660 г.) или на другом автопортрете с палитрой и кистями из лондонского Кенвуд-Хауса, – скромная одежда, на голове простой белый берет, волевое, умное выражение морщинистого лица. А взгляд властный, гордый и ставший очень усталым в последние годы, омраченные материальными невзгодами и семейными неурядицами.

"Автопортрет" 1660 г.

Необычный кельнский «Автопортрет», написанный около 1665 года, выразительный и беспристрастный, показывает Рембрандта еще способным улыбаться. Последние же два автопортрета 1669 года, хранящиеся в Лондоне и Гааге, один — со сложенными руками, другой — в разноцветном тюрбане поверх длинных седых волос, передают горечь и разочарование человека, оттесненного на задний план своими же бывшими учениками, человека, в 1641 году слывшего «одним из самых выдающихся живописцев своего времени».

Рембрандт изучает реальность, стремится овладеть ее разнообразными аспектами (о чем свидетельствуют его рисунки), но преимущественный его интерес вызывают индивидуальный человеческий характер и многообразие проявлений духовной жизни.[1, с. 204]

Внимание к внутренней жизни человека определяет своеобразие и первых сюжетных картин Рембрандта (Товий и его жена», 1625 – 1626, «Апостол Павел в темнице», 1627). Акцент на психологическом переживании события, которое Рембрандт хочет увидеть как бы глазами его участников, особенно ярко выражен в «Христе в Эммаусе» (ок. 1629). Художник показывает реакцию персонажей – волнение, испуг, потрясение. Но, как и в ранних автопортретах, эмоциональные аффекты еще однозначны и форсированы, позы и жесты слишком демонстративны.

В произведениях конца 20-х – начала 30-х годов уже выявляется роль света как средства усиления эмоциональной выразительности сцены. В «Апостоле Павле» освещение подчеркивает настроение героя. В «Христе в Эммаусе» противопоставление света и тени передает внезапность и силу охватившего апостолов чувства.

Историческая живопись стала наряду с портретом основной областью творчества Рембрандта. Сюжеты Ветхого и Нового завета позволяли придать содержанию произведения образную масштабность, а его смыслу – обобщающий характер. Обращение к религиозно-мифологической тематике не означало для Рембрандта отказа от жизненной правдивости изображения, – напротив, он ставит своей целью совместить реальное, земное, конкретное с тем возвышенным духом и общезначимым смыслом, который заключен в легенде.

Однако живописный стиль раннего периода противоречив. Рембрандту не всегда удается органически соединить возвышенность и достоверность, величественность чувств и грубоватую правду реальности. Так, в «Христе в Эммаусе» слишком резок контраст обыденности (простонародный облик персонажей и будничность антуража) и чудесного события.

Отвергая ходульную условность и идеализацию, Рембрандт дегероизирует персонажей религиозных и мифологических сказаний, но при этом чрезмерно акцентирует прозаизм натуры и низменность страстей («Свадьба Самсона», 1635 г.). С другой стороны, возвышенное еще идентифицируется для Рембрандта с внешней приподнятостью сцены, с ее патетикой и бурной динамикой, – в произведениях середины и второй половины 30-х годов не случайно сказывается воздействие итальянского и фламандского барокко («Жертвоприношение Авраама», 1634г; «Ослепление Самсона»).

Тяга Рембрандта к зрелищной пышности и драматическим коллизиям – так же как и его бравада, желание развенчать привычные художественные нормы и идеалы – была во многом связана со стремлением уйти от прозаизма и бюргерской ограниченности устоявшегося уклада буржуазного быта. Из мира повседневности его влечет в мир героики и фантастики. В 30-е годы он часто пишет себя и своих близких в «исторических» костюмах, в великолепных, фантастических одеяниях («Саския в виде Флоры», 1634 г; автопортреты из Пти Пале, из Берлина и Лувра, 1634 г.). Эти как их называют, воображаемые портреты словно воплощали некую мечту о прекрасном человеке, об образе, возвышенном над будничной реальностью.

В этот период Рембрандт не только ищет собственный идеал жизни и человека – он создает и произведения, которые предвещают его дальнейший путь. «Снятие с креста» (между 1633 и 1639 гг.) написано под воздействием знаменитой композиции Рубенса, но сюжет трактован Рембрандтом как камерная сцена: это дает возможность зрителю почувствовать как нечто лично к нему относящееся, лично к нему взывающее человеческую трагедию – гибель измученного страданиями Христа и горе его близких. Свет, прорезающий тьму, рождает ощущение напряженной тишины, накала чувств, величия драмы.

Соединение портретных изображений с безымянными фигурами, динамика композиции придали ей большую жизненную убедительность. Но своеобразие «Ночного дозора» заключается в том, что это не только групповой портрет, но и массовая сцена. Мотив движения, выступления стрелков, величественная архитектура фона, красочные разнообразные костюмы, контрасты света и тени, наконец, огромные размеры картины создают впечатление торжественного шествия, значительного общественного события. «Ночной дозор» стал монументальной композицией, где ясно звучит тема патриотического подъема, торжества гражданского духа. Рембрандт вновь утверждает ее тогда, когда гражданский пафос и демократические идеалы из голландской действительности и из голландского искусства. Картина «Ночной дозор» стала как бы образом республиканской Голландии, групповой портрет получил значение исторической картины.

 «Ночной дозор» 1642 г.

Портреты Рембрандта как бы вбирают в себя не только настоящее, но и прошлое человека – они становятся историей целой жизни, портретом-биографией. В таких произведениях, как «Портрет старушки» (1654 г.), «Портрет старика в красном» (1652 – 1654) или автопортрет Рембрандта из Венского музея (ок. 1655), отражен жизненный путь человека, опыт всех тревог, горестей и разочарований, трудных нравственных испытаний и побед над собой, – опыт, в котором герои портретов Рембрандта никогда не утрачивают душевной чистоты, но который одним прибавляет духовную силу и способность выстоять в жизненной борьбе, а других приводит к смирению, к скорбной и мудрой отрешенности.

Фактура и свет являются средствами психологической характеристики. Неровные слои краски, то ложащейся буграми или собирающейся в сгустки, то нанесенной легким слоем, дают впечатление кристаллизации, формирования образа на глазах зрителя. Свет, словно бы идущий изнутри, из глубины существа человека, воспринимается как эманация его духовной жизни – трагической печали старости, нежности и душевного тепла («Портрет Хендрикье Стоффельс», 1658 – 1659 гг.), поэтической чистоты юности («Портрет Титуса», ок. 1656).

По-новому, на психологической основе решен Рембрандтом и групповой портрет «Синдиков цеха сукноделов» (1662 г.). Композиция построена так, чтобы избежать монотонности ритма и добиться естественности в расположении фигур. Чрезвычайно тонко варьирует Рембрандт повороты, наклоны голов, жесты; сдержанные в своей внешней экспрессии, они с предельной ясностью передают различные оттенки внимания и сосредоточенности. Каждый характеризован художником точно и полно, при этом самыми скупыми средствами; это выразительные индивидуальные портреты и в то же время разнообразные человеческие типы. Но главное в произведении Рембрандта – это ощущение взаимопонимания персонажей, их духовного единения. Оно вытекает из психологической концентрации героев на общем, волнующем всех событии, поэтому композиция дает впечатление нерасторжимой внутренней связи изображенных людей.

«Синдики» Рембрандта – вершина и завершающее слово в искусстве голландского портрета.

«Синдики цеха сукноделов». 1662 г.

В сюжетах евангелии и Библии Рембрандт искал не только вечный смысл и обобщающие образы, но и тот драматизм, который заставляет человека раскрыться во всем противоречивом богатстве своей натуры, ту степень духовного напряжения, когда сила переживания обнажает в человеке его лучшие качества, когда проявляются его самые высокие душевные порывы. Духовный, этический идеал Рембрандта именно в нравственной драматической коллизии находит почву для своей реализации.

Этическая проблематика рембрандтовского искусства получила итоговое выражение в монументальной композиции «Блудный сын», написанной незадолго до смерти (1668 – 1669 гг.).

 «Возвращение блудного сына». 1668 – 1669 гг.

Захватывающая человечность и потрясающая мощь, с которой звучит в этой картине призыв к состраданию, великодушию и любви, с которой выражена в ней вера художника в их великую преображающую и возвышающую силу, делают «Блудного сына» вершиной «трагического гуманизма» Рембрандта.

Конец 50-х и 60-е годы – время его величайших творческих свершений – были и годами тяжелых личных испытаний: Рембрандт разоряется, смерть уносит самых близких людей; он теряет приверженцев, ему изменяют ученики. Художник узнает горечь старости и одиночества. Но на своих автопортретах, написанных в эти годы, Рембрандт предстает как человек, до последних дней сохранивший достоинство и гордость, независимость и нравственную силу, которые давали ему счастье творчества, сознание правильности избранного пути и то величие духа, которое требуется, чтобы идти по нему до конца (автопортреты в собр. Фрик в Нью-Йорке, 1658 г; в Венском музее, 1652; в Национальных галереях Вашингтона и Лондона, 1659г., 1669 г.).[5, с. 320]